А сегодня я дала бы ей все сто двадцать…
Морщинистое худое лицо, длинные седые волосы, мутные глаза и дрожащие руки. Вот что мне пришлось увидеть на пороге…
Тетя Кларисса, а точней эта старая развалина, медленно отворила дверь и улыбнулась, обнажая почерневшие зубы…. Ну, хоть что-то здесь не изменилось…
— Керолайн, Гарольд! — довольно протянула она своим хриплым до неузнаваемости голосом, и сделала крохотный шаг вперед. — Вы так быстро приехали…
— Я надеюсь, мы не помешаем, — смущенно предположила мама. — Нам так неудобно…
— Да, бросьте! Здесь вам всегда рады…
Я подозрительно прищурилась, всё ещё прикидывая возраст этой древней дамы, как вдруг взгляд её карих глазенок пал на меня.
По спине пробежала неприятная волна смущение и робости. Я неуклюже провела рукой по светлым волосам и наиграно отвернулась, уделяя внимание одиноко стоящему дереву. А почему бы и нет? Его кора была мертвенно-бледной и такой безжизненной, словно все соки вытекли в землю, обрекая дерево на смерть…
— Анна! — внезапно прокричала тетя Кларисса и не успела я опомниться, как уже находилась сжатая в объятьях старой женщины. Разочарование сразу же поглотило мой рассудок, ведь она меня заметила. — Уж кого я и не ожидала увидеть, так это тебя!
— Да, я тоже в шоке, — тихо буркнула я, надеясь, что слух у этой старушенции отсутствует.
— Ты такая взрослая!
— Я заметила…
— А сколько грации в твоих движениях, сколько власти и силы во взгляде! Ты непременно самая красивая девушка в своем классе…
— Теперь нет никакого класса! — обижено насупилась я, и попыталась отстраниться. — Нет одноклассников, друзей, школы и прежней жизни…
— Анна, надеюсь…
— Нет, тетя Кларисса, я не рада, что нахожусь здесь! Мне совершенно противна ситуация, в которую я, волею несправедливой судьбы, попала. Мне не нравиться то, что я буду жить здесь, мне не нравиться, что я буду учиться в вашей школе, и мне не нравиться, что я пробуду так много времени в этом гребанном городке!
Мама и папа, кажется, окоченели после сказанных мною слов. Кэсси и вовсе стояла с открытым ртом. Их ошарашенные взгляды, окончательно вывели меня из себя, и я придумала ещё пару фразочек, которые смогли бы подлить масло в огонь…, но, посмотрев в глаза тети Клариссы, я увидела лишь всепоглощающую грусть, и моё дыхание перехватило. В них не было удивления, не было жалости и презрения. Они выражали лишь понимание и внеземную тоску…, тоску, которую я сейчас ощущала во всем теле…
