Утром я встаю первой и, еще не проснувшись, бреду на кухню, чтобы сварить кофе. Каково же мое удивление, когда босыми ногами я вдруг чувствую что-то мокрое! Я смотрю вниз и вижу на томатно-красной плитке три небольшие лужицы. Я уже готова обвинить бедную Памелу в том, что ночью она пробралась на кухню в поисках еды и оставила нам сувенир, но потом поднимаю голову к потолку и вижу три маленькие дырочки в облупленной штукатурке. Только тут до меня доходит весь ужас случившегося.
— Мишель! — кричу я. — Мишель, у нас течет крыша!
У нас уже нет денег ни на починку крыши, ни на штукатурку, ни на одну из сотни других первоочередных задач. А ведь нам еще предстоит окончательно выкупить дом. По ночам я просыпаюсь в холодном поту, потому что мне снится мадам Б., зловещим шепотом говорящая: «Если вы ошибетесь, то потеряете все… все». Мы уже вложили в «Аппассионату» гораздо больше, чем собирались на этом этапе. И все-таки главная проблема с водой решена, и, посовещавшись с Мишелем и девочками, мы решаем расслабиться и отложить заботы обо всем остальном на потом. В конце концов, мы еп vacances[63].
В нашей с Мишелем спальне широко распахнуты окна, и мы первыми в доме приветствуем рассвет. Наша комната окнами выходит на запущенную заднюю террасу, затененную двумя душистыми эвкалиптами и вечнозеленым португальским дубом, чьи серебристые листья напоминают оливковые. Здесь же на террасе мы и завтракаем, пока девочки еще спят: кофе, тосты, свежие фрукты. С нее единственной в доме не видно моря, но все рано она мне нравится, потому что принадлежит только нам.
Первые лучи солнца пробиваются через верхушки деревьев и сулят еще один жаркий день. Пока я варю кофе, Мишель садится в машину, проезжает километр до деревни и покупает хлеб в пекарне, начинающей работать в три ночи. Он привозит домой еще теплые багеты, pain аи chocolat[64], такую легкую, что практически тает во рту, и sable, круглое печенье с миндалем, на которое я, несмотря на вечную борьбу за фигуру, набрасываюсь с жадностью, достойной Памелы.
Утренние поездки на пляж уже забыты. Вместо этого я иду к бассейну и спускаюсь в него по ступенькам: он еще полупустой и нырять опасно. Вода в его мелком конце доходит мне только до бедер. По-собачьи загребая руками, я добираюсь до глубокого края и там с удовольствием делаю несколько кругов. При этом я стараюсь не плескаться особенно громко, чтобы не разбудить девочек, которые только в полдень распахивают ставни навстречу слепящему солнцу.
