– Мне кажется, или ты со мной флиртуешь?
– Кто? Я? Ты упал?
– Да шучу, я…
Я почти дотерла ковер, на котором уже осталось лишь мокрое пятно, как вдруг увидела браслет Тиффани под кроватью – этот стандартный, как у Риз Уизерспун в «Блондинке в законе» – цепочка с сердечком. Как сразу вспомнила Женю, которая писала кипятком от подобных украшений, которые, не стесняясь, принимала в дар «якобы от родни», хотя мало кто в это верил, за исключением Друга из Бронкса.
В данный момент мне было плевать на Женю, мне было не плевать на какую-то девушку, которую Эмиль, не стесняясь, привел в квартиру моей матери в момент отсутствия.
Я подобрала браслет и убрала в карман, стараясь сделать это так, чтобы Эмиль не заметил.
– Какой же ты гондон, – сказала я ему на выходе из комнаты.
– Прости? – Он почти включил на меня бычку, и я больше всего боялась, что сейчас Макс выйдет из комнаты и начнется полноценный скандал.
– Сказала, пардон!
Мы оба понимали, что взаимопонимания нам в этот пасмурный день не достигнуть, да и сдалось нам это взаимопонимание.
Я вернулась в комнату к МММ. Он даже не смотрел по сторонам.
Послышался хлопок входной двери, это Эмиль уехал, как всегда, с кем-то встречаться по важным вопросам, к вечеру ждать не просил. Я и не буду. Не собираюсь ждать мужчин, которые могут собраться за пять минут, даже не почистив зубы и при этом целовать мою мать.
– Это все сюрпризы, которые несет твоя квартира? – спросил меня Макс, развалившись у меня на кровати.
– Нет, не все. В гардеробной у меня морг. А в плите – крематорий.
Я повернула рукоятку громкости на колонках возле монитора. Терпеть не могу тишину, когда мне пакостно внутри.
– У тебя что, нет ноутбука?
Я отрицательно покачала головой.
– Денег нет.
– Судя по тому, где ты живешь – не скажешь.
– Ты же сам знаешь, что квартиры иногда просто достаются. У меня нет даже работы, да и зачем мне ноутбук.
– Так люди себя обычно уговаривают после тридцати. Да зачем мне это – мне не нужно, когда они просто не могут себе этого позволить.
– Факт.
– Что за старье ты слушаешь? – спросил он, прислушиваясь к почти шедевральному исполнению «Moonriver» госпожой Хёпберн.
– Твою молодость. Эй, кому из нас 33?
– Да у нас беда с арифметикой, меня еще в проекции не было, когда слушали эту песню. Снова ты все напутала. Откуда столько цветов? У тебя был праздник?
– Да, мне исполнился двадцать один год. Но все цветы мне подарила мама – лучший друг. Все остальные уверены, что я до сих пор в Лондоне.
