И тогда, тем утром, я подумал, что если вдруг эта проклятая война когда-нибудь закончится и если вдруг я по какому-то случайному стечению обстоятельств останусь жив, то мне очень, очень долго придется платить по счетам. За каждую жизнь, за каждую капельку крови, за все, что мы здесь наворотили. И платить придется не только за себя, а еще и за многих-многих парней, которые сами уже никогда не смогут заплатить...
- Простите? - пожилая, хорошо одетая женщина смотрела на меня вопросительно и чуть брезгливо. - С вами все хорошо?
Я стоял, вцепившись обеими руками в скамейку. Скамейка находилась в каком-то парке. Я не понимал, как я сюда попал и где, черт побери, я вообще нахожусь. Костяшки пальцев побелели от напряжения, а левую руку свела судорога. Я еле-еле разлепил пальцы.
- Да... да... спасибо, все хорошо. Извините, если я вас напугал, - я достаточно жалко улыбнулся. - Я только что получил очень печальное известие.
Дама покивала головой, выражая сочувствие, но в ее глазах было сомнение - такие типы не шляются по Центру без дела. Затем она кивнула, то ли убедившись в своих сомнениях, то ли прощаясь, и быстрым шагом пошла к арке, увитой зеленью. По дороге она несколько раз оглянулась.
Из этой части города нужно было как можно скорее уносить ноги. Я понятия не имел, где нахожусь, но двинулся в сторону, противоположную той, куда пошла женщина.
Сориентировался на местности я сразу, как только вышел из парка, который оказался вовсе не парком, а небольшим сквериком позади муниципалитета. Здесь, под журчанье фонтанов и чириканье птичек, наши государственные мужи отдыхали от трудов праведных и не очень. Удивительно, как меня еще патруль не сцапал. На мое счастье был тот час, когда чиновники и клерки уже сидят в кабинетах, а богатенькие никчемушники чистят зубы перед сном.
От первоначального маршрута я почти не отклонился и в отключке был, по моим прикидкам, не больше, чем полчаса, но все равно задерживаться здесь не стоило. Кто его знает, что там на уме у той женщины. Поэтому, увидев конный трамвай, я заскочил в него на ходу, сунув кондуктору мелкую монету. Трамвай шел кружным путем, поэтому у меня было достаточно времени, чтобы подумать о произошедшем.
Итак, это опять вернулось. Именно сейчас, когда проблем и без того хватает. Такое со мной уже было после того, как я в мундире, снятом с убитого часового, прошел сквозь посты и навсегда распрощался с войной. Тогда я еще не знал, что война не распрощалась со мной. Первый приступ случился где-то через две недели. В одном из баров я увидел Гусенка. Не помню его настоящего имени. Для всех он всегда был Гусенком из-за неправдоподобно длинной шеи. Он служил в моем отделении и был неплохим солдатом. Я подошел к нему, хлопнул по плечу и сказал:
