Кулаки Альдерана снова сжались, и он прижал ладони к коленям. Он здесь не для того, чтобы разнести зал совета по камню. Не сегодня.
— Зачем он стоит перед нами?
— Чтобы услышать приговор совета.
Повисла тишина, нарушаемая только скрипом секретарского пера. Затем и скрип прекратился. Несмотря на тяжесть обвиняющих взглядов, юноша держал голову высоко и всматривался в то место в тени, где должно быть лицо Анселя. Обвиняемый не щурился, хотя его глаза наверняка заволокло слезами. Солнце просвечивало через отросшую бороду, обозначая угловатые черты лица. Типичный леанец, от ровных бровей и длинного прямого носа до линии подбородка. Ни намека на беспокойство по поводу того, что он стоит перед советом, одетый лишь в собственный пот. Если юношу это и волновало, он отлично справлялся с собой.
О да, этот будет полезен.
Тишина в зале давила все сильнее. Обвинитель нервно перебирал бумаги, то и дело поглядывая на настоятеля. Даже пылинки, казалось, застыли в воздухе, словно мушки в янтаре. Иерархи на скамьях подались вперед.
Ансель вышел на свет. Седые волосы нимбом светились вокруг его головы, когда он забирал у обвинителя лист с приговором. Курия поднялась на ноги, шелестя мантиями и скрипя скамьями.
— Тебя обвиняют в неоднократном применении колдовства, детали которого уже обсуждались на совете, — сказал Ансель, глядя на пергамент. — Совет выслушал все доказательства твоей вины, включая заявление элдера Горана, сделанное под присягой. Мы также выслушали показания других свидетелей, данные под присягой в этом зале, и доклады о твоем признании.
Он посмотрел на Гэра. Юноша, надо отдать ему должное, не дрогнул.
— Совет вынес вердикт. Готов ли ты услышать приговор, сын мой?
— Готов, милорд.
Альдеран покачал головой. Храни Богиня этого мальчика, он смотрит в глаза проклятию!
Настоятель помолчал, и все внимание присутствующих сосредоточилось на нем.
— Я оглашаю вердикт совета. — Речь Анселя стала плоской и холодной, как камень. — Мы установили, что обвиняемый виновен по всем статьям. И приговариваем его к смерти через сожжение.
* * *
Гэр вцепился в ограждение и сжал колени. Он не упадет. Не упадет! Но приговор все так же ревел у него в ушах.
Будь светом мне и укрепи меня в час моей смерти, Великая Мать, если Ты все еще слышишь меня! Я не хочу умирать!
— Однако…
Ансель скомкал пергамент. Обвинитель моргнул, брат хронист, сидевший напротив него, выпучил глаза на настоятеля. Влажный рот приоткрылся, когда скомканный в шар пергамент упал на стол и скатился на пол.
