Я вышел из машины в холодную ночь. Заправка хоть и была круглосуточной, но чтобы найти хоть одну живую душу, мне пришлось больше пяти минут колотить во все двери, которые я только смог найти.
Скалли была права. Из подсобного помещения вышел заспанный хозяин с винтовкой наперевес и, недолго думая, послал меня к чертовой матери. После еще пяти минут уговоров, убеждений и неоднократной демонстрации значка я точно знал, что координаты верны. И что Скалли привезла нас в нужное место.
Пока мы заправляли машину, я решил осмотреться, но не обнаружил ничего подозрительного: ни на земле, ни в небе. Возможно, мы просто выбрали неправильное время суток, — подумал я, твердо решив вернуться сюда, когда рассветет.
Пока я узнавал у «дружелюбного» хозяина заправки, где находится ближайшая гостиница, Скалли вышла размять ноги. Некоторое время спустя, я снова сел за руль. Открыв дверь и плюхнувшись на пассажирское место, Скалли повернулась ко мне. И на секунду я был почти уверен, что сейчас меня поразит лазером: настолько испепеляющим был ее взгляд.
— И? — только и спросила она.
— Я не знаю, почему Диана дала координаты заправки. Сейчас уже поздно. Давай доберемся до гостиницы, а утром я ей позвоню.
— Отлично. Значит, будить меня ночью и тащить против воли неизвестно куда — это нормально, а позвонить своей собутыльнице, которая дала тебе эти долбанные координаты, в два часа ночи — неприлично?
Я всего лишь пожал плечами.
«Конечно, это нормально, Скалли, — думал я, заводя машину. — Диана для меня всего лишь коллега, которой я не стану звонить среди ночи, к которой не стану врываться в спальню, которую не стану, как ты выразилась, тащить против воли неизвестно куда. Потому что она ровным счетом ничего для меня не значит, я не нуждаюсь в ее присутствии так, как нуждаюсь в тебе. Только в тебе».
Я обреченно вздохнул.
Всю дорогу до гостиницы Скалли не проронила ни слова.
* * *
Через двадцать минут напряженной тишины мы подъехали к отелю.
— Рассказывай, — неожиданно приказала Скалли, когда я заглушил мотор и собирался выходить.
— Я уж отчаялся услышать от тебя хотя бы слово, — капризно заметил я, даже не пытаясь скрыть, что раздражительность Скалли, как назойливая простуда, перекинулась и на меня.
Если смотреть правде в глаза, то я готов признать, что люблю ее. Но порой эта женщина будит во мне не совсем адекватное желание убить кого-нибудь, а еще лучше — ее. И, кажется, это желание взаимно. Особенно в подобные моменты, когда Скалли смотрит на меня, как грозная богиня, требующая человеческого жертвоприношения.
