Эрнесто потребовалось меньше недели, чтобы привести свои эмоции в состояние, позволявшее описать первое впечатление: «Город, даже, вернее, страна, встречает меня со всем безразличием большого животного, которое и не машет хвостом и не щерит на меня зубы». Слово «безразличие» точно соответствует положению вещей. Мексикой владел консерватизм, смешанный с апатией. Страна с абсолютным безразличием следила за организованным ЦРУ переворотом в Гватемале; правда, имелись широко известные и благородные исключения. Предыдущий президент Ласаро Карденас попал под огонь резкой критики со стороны консервативной прессы зато, что посмел заявить публично о своем недовольстве тем, что произошло у ближайшего южного соседа. Нынешний же президент Адольфо Руис Кортинес, внешне похожий на провинциального адвоката, с виду немного богемный, но очень умный и резкий, был слишком занят борьбой с социальными бедствиями, облаченными в одеяние прогресса, которые он унаследовал от администрации Мигеля Алемана.
Гевара и Эль Патохо поселились в центре Мехико. Из окна снятой ими комнатушки для прислуги на улице Боливара величественный городской пейзаж представлял собой море развевав шихся на вечернем бризе сохнущих одежд, бесконечные крыши, верхушки водосточных труб и газохранилища вдали. Но, с точки зрения отверженных, мексиканская столица была землей чудес, землей невзгод.
Гевара описал свое видение страны, будущего и своей жизни в письмах домой: «К тому же здесь можно говорить то, что хочется, но при условии, что ты за это так или иначе расплатишься — иными словами, это долларовая демократия». В своих письмах он сообщал, как всегда, о новых поездках, планах переезда из одного места в другое, как будто супершоссе, звездная автострада, по которой он двигался последние десять лет, была бесконечна. Его цели не изменились: «Мой следующий порт захода по-прежнему Европа, а за ней следует Азия. Как — это уже другая история. Что касается Мексики, то я не могу сообщить ничего определенного, кроме этого общего впечатления, и то же самое касается меня самого».
В письме к отцу он добавлял в этот список Соединенные Штаты — с оговоркой «если они впустят меня». Но пока что Мексика явно была безопасной гаванью, где он мог зализывать полученные в Гватемале раны и удовлетворять свое любопытство. Однако, как и во многих других случаях, когда с деньгами было очень плохо, основной проблемой оставалось простое выживание. «Я достаточно долго пробыл в Мексике, чтобы понять: здесь будет нелегко, но я обладаю пуленепробиваемым духом».
