Она вспоминает:
«Мне не раз приходилось слышать его глубокий теплый голос. Звучавшая в нем ирония придавала и ему самому, и всем нам смелости, когда мы оказывались перед чем-то, что могло потрясти даже самых невозмутимых из этих будущих галенов. В его речи улавливался провинциальный акцент. Это был красивый беспечный парень. Его поведение, представлявшее собой смесь застенчивости и надменности, возможно с примесью безрассудства, маскировало глубокий интеллект, жадную жажду понимания и спрятанную в глубине души бесконечную способность к любви».
«Когда я начал изучать медицину, в моем идейном багаже еще не было большинства тех концепций, которые я имею теперь, будучи революционером. Я, как и все другие, хотел достичь успеха. Я мечтал о том, как стану известным исследователем, о том, как неустанной работой добьюсь чего-то такого, что непременно принесет большую пользу человечеству, но в то время это было лишь стремление к личному триумфу. Я, как и все мы, был продуктом окружавшей меня среды».
Казалось, что улыбающийся Гевара в тот, первый, год серьезно относился ко всему происходившему. Марио Парра, секретарь факультета, вспоминал: «Я познакомился с ним после того, как библиотекари упомянули его как лучший пример правильного подхода к занятиям. Во время занятий он ни с кем не разговаривал». Но изучал ли он медицину? Ведь в первый год обучения он записался только на три дисциплины, и получил далеко не блестящие оценки: «хорошо» по описательной анатомии в апреле «хорошо» по паразитологии в ноябре и всего лишь «удовлетворительно» по эмбриологии в августе. Он явно был на чем-то сосредоточен, а вот объект его интересов далеко не столь очевиден.
Тогда что же он делал в библиотеке? Конечно, читал. Он по психологии и изучал те медицинские дисциплины, которые интересовали его больше, чем курсу, которые он изучал в данное время. А может быть, он проводил столько времени вдали от дома из-за того, что в отношениях между его родителями возникла напряженность?
В 1948 году Гевара переехали в Буэнос-Айрес. Его отец снял небольшой офис на улице Парагвай. Некоторые авторы утверждают, что ссоры между Селией и Эрнесто старшим к тому времени дошли до апогея и семья была на грани распада. Родители достигли компромисса, решившись на полуразвод: Эрнесто - старший должен был жить в своем офисе, но посещать свою семью в чем же было дело?
Те же самые источники говорят, что причина семейных трений заключалась в пристрастии дона Эрнесто к экономическим авантюрам, которые обычно заканчивались провалом. Так это или не так — неизвестно, но достоверно, что Эрнесто-младший проводил куда больше времени в библиотеке медицинского колледжа, чем в своей маленькой и в скромно обставленной комнатушке на улице Арроз.
