– Известно лишь, что Идальго – человек происхождения благородного, он знает всех при дворе Наварры, и при встрече может обратиться по имени, как ко мне и Кассиану. Мы уже встречались с ним, и тогда он знал, кто мы. Он – один из нас, и многие уже давно отчаялись разгадать эту загадку. – Ренар скупо улыбнулся. – По мне, так пусть загадкой и остается. Кое-кто при французском дворе жаждет крови Идальго, чьих-то политических противников он уберег от верной гибели, кому-то расстроил тонкую игру интриг… Пускай скрывает лицо под маской, мне это безразлично, пока он делает свое дело, какие бы мотивы ни двигали им. – И, повернувшись к Колетт, спросил: – Вас удивляет, что я защищаю его, моя дорогая? Однако мой друг – Генрих Наваррский, гугенот. И я предпочту, чтобы жил Идальго, который спасает его единоверцев, и отправились к праотцам те, кто разжигает бессмысленную, кровавую вражду.
Колетт ничего не ответила, лишь наклонила голову. Вряд ли удалось бы сейчас объяснить мужу, что испытывает его верная супруга. Встреча с Идальго, о существовании которого Колетт четверть часа назад даже не подозревала, смутила и взволновала ее. В уже устоявшейся жизни, подчиненной судьбе, словно открылось окно в иной мир – тот, о котором Колетт раньше лишь читала.
Ей показалось, будто сейчас на несколько мгновений она увидела… того самого Тристана.
Идальго, несомненно, приносил людям пользу – во всяком случае, семье де Грамон он невольно помог. Баронесса де Левейе, несказанно обрадованная тем, что ей удалось увидеть легендарную личность, сразу же мило распрощалась со спасителями и отбыла в предложенной карете домой. Колетт подозревала, что в ближайшие же несколько часов вся округа будет оповещена о чрезвычайном событии.
Кассиан не торопился уезжать. Он прошел следом за графом и его женой в гостиную, где слуги приготовили напитки и закуски хозяевам, совершившим долгую поездку, и без обиняков заявил:
– Ладно, старая сплетница уехала. Что он сказал тебе?
Ренар опустился в кресло и вытянул ноги. Колетт устроилась на краешке дивана. Ей смертельно хотелось подняться наверх и избавиться от тяжелого платья, однако любопытство и неугасающее волнение победило.
– Он ведь знает, что я дружу с принцем, – задумчиво произнес Ренар. – Он просил предостеречь Генриха. Утверждает, что Париж вовсе не так спокоен, как кажется издалека. И просит опасаться французской королевы. Медичи! – выговорил он с непередаваемым выражением. – Иногда пожалеешь, что состоишь с ними в родстве!
