Кликс открыл внешнюю дверь и взглянул на животное.
— Чего вы хотите?
Рептилия молчала где-то с полминуты. Наконец, она издала серию низких скрежещущих звуков — словно рвали лист гофрокартона. Кликс обернулся ко мне.
— По-моему, этот не умеет говорить.
Я поскрёб бороду.
— Что он тогда здесь делает?
Звуки разрываемого картона стали тише и мягче. Наконец, из пасти рептилии послышалась английская речь.
— Ничего, чувак, — сказала она, только звучало это больше похоже на «Ничо, чуак».
Я улыбнулся.
— Неудивительно, что он малость тормозной, Кликс, — сказал я. — Этот, похоже, учился языку у тебя. — Я повернулся к троодону. — Здоро́во, чувак! День-ё!
Троодон словно в раздумье уставился в землю.
— Солнце встало, и мне хочется домой[14], — сказал он, наконец.
Я расхохотался.
— Ваши отходы выведены? — спросил он. — Ваши тела очищены?
— Да, — осторожно подтвердил я.
— Тогда теперь мы должны говорить.
— Хорошо, — сказал я.
— Я войду? — спросил троодон.
— Нет, — сказал я. — Мы выйдем.
Троодон поднял чешуйчатую руку.
— Позже.
И в мгновение ока исчез, скатившись по склону. Я вышел на порог и огляделся. Солнце перевалило за полдень. Ослепительно яркое посреди безоблачного неба, оно начало клониться к западному горизонту. Прямо над головой я увидел трио великолепных медно-красных птерозавров, лениво взмывающих и падающих в потоках горячего воздуха. Я сделал ещё один гигантский первый шаг наружу и съехал по кратерному валу на грязевую равнину. Кликс, последовал за мной, сжимая слоновье ружьё.
Трое троодонов стояли примерно в тридцати метрах от вала. Как только мы спустились, они неожиданно прытко кинулись к нам; их длинные ноги пожирали расстояние почти незаметно. В движении их изогнутые шеи ходили вперёд-назад, как у голубей, но, поскольку у динозавров шеи значительно длиннее, то выглядело это элегантно, а не комично. Длинные жёсткие хвосты, торчащие прямо из худых бёдер, на ходу подскакивали вверх-вниз. Потом троодоны разом остановились — без всякого предварительного торможения, их последний шаг ничем не отличался от предпоследнего. Они просто встали, как вкопанные, метрах в трёх от нас.
Троодон с ромбовидным пятном на морде — тот, что разговаривал как я — и в этот раз взял все переговоры на себя.
— У нас есть к вам вопросы, — сказал он.
— О чём? — спросил я.
— О Марсе, — ответил Ромбик. Я смотрел в его огромные жёлтые глаза с пульсирующим зрачком, гипнотически прекрасные. — Я снова спрашиваю о Марсе в будущем.
