Он придвинулся поближе и прошипел сынуле на ухо:
— Разведка донесла, что тут одному мужику зарплату повысили. А это значит — что?
— Надо делиться! — отрапортовал Андрон.
— Молодец, — похвалил Миха, — усвоил! Запоминай приметы…
Когда папа проснулся, солнце уже клонилось к закату. Держась рукой сразу за печень, почки, желудок и голову, папа вышел на крыльцо. Мама возле умывальника мыла посуду. Бросив на папу испепеляющий взгляд, она ничего не сказала и отвернулась.
— Ой, — жалобно протянул папа. — Башка раскалывается! А желудок-то как палит! Ох-ох-ох!
— Ещё бы! С утра приложился! — мама по-прежнему не глядела на него, будто разговаривала сама с собой.
— Тань, ну я же не знал, что в ведре самогон!
Мама в сердцах бросила тряпку.
— Ты ничего умнее придумать не мог? Скажи ещё, что в водопроводе водка течёт!
— Ты что, мне не веришь?! — папа был оскорблен до глубины души. — Да я тебе сейчас докажу! Где ведра?
— Откуда я знаю? — мама пожала плечами. — Пропали!
— Как так пропали?! Ну, нет, шалишь… — папа зло прищурился на заходящее солнце. — Самогон бесследно не пропадает!
Он понюхал дверной косяк, затем опустился на колени, обнюхал крыльцо и очень быстро напал на след, уходящий в кусты.
— …Найду! — бормотал папа, уползая по следу в заросли смородины. — Заодно поправлюсь…
Зеленый коридор, по которому полз папа, неумолимо приближал его к бандитскому логову. Мог ли Сергей Геннадьевич предполагать, что по пятам за ним ползет один из активных членов местной преступной группировки?
— Так, — бормотал Андрон, вглядываясь в ползущую впереди фигуру, — среднего роста, волосы прямые с проседью. На ногах — тапочки. Точно, он!… Кого-то он мне напоминает…
У забора папа наткнулся на ведро и остановился.
— Ого! Второго-то уже нет! — сказал он, поднимась и отряхиваясь. — Лихо кто-то погулял! Ну ничего, я не лошадь, мне и одного ведра хватит!
Однако не успел он снова склониться к ведру, чтобы сделать хороший глоток, как позади него выросла массивная фигура рэкетира и накинула на шею веревку.
— Делиться надо! — проверещал подозрительно знакомый голос.
Некоторое время юный бандит и его жертва шумно топтались на одном месте, пока кто-то из них случайно не задел ногой ведро. Оно коротко звякнуло, опрокидываясь. Папа и сын замерли. Самогон волной разбежался по траве и ушел в землю, неся ощущение праздника в кротовьи норы.
Медленно-медленно преступник и жертва повернули головы и впервые взглянули друг другу в лицо. Сейчас же душераздирающий нечеловеческий вопль разнесся над дачным поселком. Но поселок уже начинал привыкать к воплям.
