— Я пытаюсь отыскать своего отца. У меня нет никаких сомнений, что, прибыв сюда одиннадцать лет назад, он вскоре отправился на поверхность планеты. Однако директор станции не дает мне разрешения спуститься на планету и убедиться в этом самому.
— Странно. Он сказал почему?
— Нет — и это меня бесит больше всего. Прежде чем добраться сюда, я обыскал чуть ли не все планеты Федерации. Сейчас же, когда есть все основания думать, что цель моих поисков находится внизу, на поверхности Колтри, — я ничего не могу поделать!
— Понимаю ваше негодование.
— Еще бы! Сольвей сказал, что у меня нет соответствующих разрешений, после чего отказался сообщить, что это за разрешения и где их можно получить! Быть может, вы что-нибудь об этом знаете?
— Сожалею, — с мягкой улыбкой ответил Польский. — Я сам здесь всего девятый день.
— И вы собираетесь здесь работать?
— Сожалею, но я не могу обсуждать эту тему, — ответил Польский. Он достал из бокового кармана бумажник, открыл его и показал Рикарду значок офицера федеральной полиции. Он имел звание полковника, специальная эмблема указывала, что Польский является инспектором по особо важным делам.
— Забудьте о моем вопросе, — сказал Рикард. — Но готов держать пари, что директор не имел никакого права поступать со мной так, как поступил.
Убрав бумажник, Польский заметил:
— Лично у меня никаких проблем с ним не возникло.
На какое-то время Рикард сосредоточил внимание на своем сандвиче. Затем, взглянув Польскому в лицо, он спросил:
— Если это не является служебной тайной, можете вы что-нибудь сказать о разрешениях, о которых говорил Сольвей?
— Я действительно ничего об этом не знаю.
— Я просто подумал, что, будучи офицером полиции… Ладно, я попытаюсь что-нибудь придумать.
— Прошу извинить мое любопытство, — осторожно спросил Польский, — но не состоите ли вы, случайно, в родстве с Арином Бретом?
Внутренне напрягшись, Рикард отложил в сторону сандвич:
— Это мой отец. Вы тоже его ищете?
— Нет, — с той же мягкой улыбкой ответил Польский. — Просто я изучал в Академии биографию вашего отца.
— Мой отец прекратил активную деятельность тридцать лет назад.
— Я знаю. Он совершенно исчез из виду, и с тех пор о нем ничего не было слышно.
— Тем не менее его деятельность является предметом изучения слушателей Академии?
— Его и других, подобных ему, хотя Арин Брет всегда был моим любимым… «предметом».
Постаравшись, чтобы его голос звучал спокойно и ровно, Рикард сказал:
— Знаете, в детстве я никогда толком не знал, чем занимался отец до того, как встретил мою мать. Только начав работать, чтобы оплатить учебу в университете, я узнал кое-что о его прошлом. После этого я часто слышал, как люди говорят о нем Бог весть что. Но для меня он всегда был просто отцом. Пусть даже я не всегда его понимал.
