Гюж, как и все хониты, был слишком нежным созданием. Так что Лесли не решилась мучить своего спасителя.
За последнее время она достигла только одного: у нее возникло серьезное подозрение, что та самая «мышка», засевшая в земном Совете Безопасности, намеревается соорудить где-то конвейер по переселению душ. Подобное занятие, естественно, не являлось противозаконным, ибо ни один закон не предусматривал кары за подобное действие, поскольку о возможности такового просто не знали. Тем не менее «мышка» обязана была соблюдать строжайшую секретность. Если бы кому-нибудь еще стало известно о возможности подобных действий, то… Едва ли их можно было счесть этичными.
Лесли не могла даже представить себе, до какой степени последствия этого открытия могут оказаться серьезными. Во всяком случае, волнение в Солнечной системе и за ее границами будет посильнее, чем во время доисторического Всемирного потопа.
Человек в Совете Безопасности, узнавший о неординарной способности аборигенов планеты Хон, вознамерился держать это дело в своих руках и пользоваться полученными возможностями по собственному усмотрению.
Случай с Лесли был ярким подтверждением тому.
Мысли ее потекли в более привычном для офицера Десанта направлении.
Противник ее «вычислил». Проколовшись на «Константинополе», Лесли очень жестоко поплатилась за свою самонадеянность. Оставалось надеяться на то, что «мышке» не удалось выяснить, кто был инициатором охоты. Ведь генерал Макаров был последней надеждой Лесли и единственным, кто знал о том, чем она занималась.
Впрочем, до Макарова еще надо было добраться.
А Лесли не имела никакого понятия о том, как ей выбраться с планеты Хон. Да и что делать, даже если бы ей это удалось, Лесли тоже не знала.
Она оказалась вышвырнутой не только из прежней жизни, но и из привычного образа мышления. Осознавая, что больше не является лейтенантом Десанта, Лесли чувствовала, как в ее человеческом сознании начинают появляться какие-то непривычные мысли, например, о том, что место, где стоит домик Гюжа, весьма красиво и что можно было бы поселиться здесь.
Но именно на планете Хон внезапно выяснилось, что она скучает по собственной квартире, по виду, открывавшемуся из окна, по товарищам по службе.
Но гораздо сильнее тоски и отчаяния Лесли чувствовала злость и маниакальное желание отомстить за собственное унижение. Раньше подобные эмоции, недопустимые для офицера Десанта, приходилось жестоко подавлять. А теперь в этом не было никакого смысла. Именно сейчас Лесли отчетливо поняла все, что двигало Бертом Смолсом…
