Когда в нашей семье наступили сложные времена (родители расставались), все мы переживали это очень тяжело (а я еще и с присущей мне эмоциональностью «трагической актрисы»). И тут у Принца появилось удивительное качество — дар духовного размышления. (И не случайно теперь очень многие, даже не близко знакомые с Андрисом люди с наслаждением с ним откровенничают и просят совета.) Тогда он взял надо мной опеку, которую не прекращает и по сей день. И как-то так всегда управляется, что, когда есть необходимость, — появится и случай, чтобы поговорить и получить совет, а значит, и помощь…
Так когда-то его совет изменил мою судьбу, повернув стрелку моего внимания от Большого театра (где я услышала фразу «Вы в Большом не будете танцевать никогда!») к ТВОРЧЕСТВУ, которого на самом-то деле и искала моя душа. И именно эта внутренняя свобода помогла мне найти совершенно независимый от театра путь. Путь, который в конце концов и привел меня к Большому театру…
Тот знаменательный наш с Андрисом разговор был по телефону. 1981 год. Я в Лондоне на гастролях с Большим театром. Андрис — в Нью-Йорке (работал в труппе Американского балетного театра). Не знаю, сколько мы говорили: час, два, может быть, три. Ему никогда не скучно говорить по телефону. Это виртуальное общение
Андрис может сделать теплым, наполнить жизнью. Обожаю говорить с ним по телефону!
А какой же он упорный, этот Принц!!!
Выходной день, загородный пикник — все отдыхают, а он нашел бревнышко и тягает его в сторонке, никак не успокоится. А на вопрос: «Что ты делаешь?» — отвечает: «Работаю с Ниной Ананиашвили». Отец посмеивался: «Я был сумасшедшим, но этот!..» Наверное, за Андрисом он наблюдал особо, и была в оценках отца и строгость, и ревность, и радость.
Наше с Андрисом стремление все посвящать или адресовать отцу, думаю, произошло отсюда: от того, что «признание» для нас — это чтобы отец похвалил.
Часто нам задают вопрос: мешала или помогала нам фамилия Лиепа? Как можно объяснить, что после победы на IV Международном московском конкурсе артистов балета Андрису еще четыре года (!) пришлось «отпахать» в кордебалете. Но он не упал духом! А каждый день (каждый!) приходил в пустой зал, приходил один — тогда, когда по расписанию заканчивается последняя репетиция, и занимался! Чем? Чем угодно — только чтобы идти вперед! Пробовать трюки. Учить спектакль, который тебе никто не предлагал, — да просто вставать к станку и делать экзерсис. Андрис мог остаться на все лето в Москве, каждый день ходить по вечерам в театр, все в те же залы, надевать кроссовки (чтобы подстраховать голеностопы) и в одиночестве, без чьей-либо помощи учиться делать прыжки, которые потом ему пригодятся в балете «Золотой век». А затем, придя домой, бесконечно просматривать видеокассеты с записями балетных спектаклей в исполнении известных танцовщиков и учиться, учиться одержимо.
