— Думаю, на оперативной работе я был бы более полезным для дела.
— Хм… Это мы очень скоро увидим. — И, глядя, как оживился Гончаров, генерал добавил: — Очень может быть, уже даже в этом году.
В это время в кабинет вошли еще двое посетителей — в таких же, как у Левченко, неброских костюмах и однотонных галстуках, с незапоминающейся — в отличие от фрондирующего своей бликующей лысиной Гончарова — внешностью. Подполковник Румянцев и подполковник Крапивин, члены той группы, что разрабатывала проект 'Обилич'.
— Садитесь, господа офицеры, поудобнее. Герр оберст Гончаров доложит вкратце суть текущих событий на балканском перекрестке. — Генерал радушно обвел рукой свой кабинет.
Все расселись. Гончаров встал — он всегда докладывал стоя, хотя генерал в этом деле был либерал, у него в кабинете можно было излагать, и сидя в креслах — и хорошо поставленным голосом начал:
— Реальных игроков у нас тут двое — Германия и Штаты. До последнего времени — точнее, до албанских событий — немцы шли на полкорпуса впереди. Их креатура — хорваты — во-первых, сильнее в военном отношении, крепче духом, организованней всех остальных-прочих югославских народов; одно слово — европейцы. Опять же, накануне краха Югославии в девяносто первом большинство ключевых постов в союзных органах власти занимали хорваты — президент Месич, премьер Маркович, глава МИДа Лончаревич, командующий армией Кадиевич, главком авиации Юрьевич, глава разведки Мустич. Когда начался распад — немцы признали Хорватию и Словению мгновенно — и тут же начали им поставки оружия со складов бывшей ГДР. То есть где-то до осени девяносто шестого у них были все шансы бывшую Югославию подмять целиком — у них был неубиваемый козырь, полностью ими созданная Хорватия. Но оказались в немецкой позиции и очевидные слабости. После Дейтона хорватам от сербов уже рвать было нечего, они начали свою новоприобретенную самостийную родину обустраивать — и, как военно-политическая сила, превратились в немецких руках из козырных королей в лучшем случае в девяток. Правда, немцы немного поиграли в Боснии за мусульман — но это мелочи; босняки слабы, ненадежны, не имеют боевого духа и в целом для немцев больше едоки, чем боевики — извиняюсь за каламбур.
У американцев шансы крепче. Они на разные политические силы внутри Югославии решили особо не ставить — то есть, конечно, нынешний глава Черногории их парень, и в Белграде за них немало людишек играет, но главная их ударная сила все же вовне. И сила эта — шептары, сиречь — албанцы. Они, конечно, тоже не единое целое — южане, тоски, более христианизированы, северяне, геги — исламисты; но если речь идет о наживе — то тут они все одна шайка-лейка. Главное — что они агрессивны, воинственны, многочисленны — и эти их качества американцы отлично поставили себе на службу.
