- Посмотри, что попало под колесо?
Возница слезать не хотел, сильно перегнулся с седла, ничего не увидел и тогда, кряхтя и охая, неохотно спустился наземь. Тем временем вокруг собралась толпа из стариков и детей. Стоя поодаль, они переговаривались друг с другом, качали головами, вздыхали и скорбно смотрели под колеса.
Юсуф подошел к арбе, согнул свою широкую спину и долго находился в таком положении. Нагатай взирал на него сверху и думал, что бы там могло быть и почему он так долго не выпрямляется, наблюдая, как у того шевелятся локти и все красней и красней становится шея. Непонятно отчего он начал волноваться. Наконец Юсуф распрямился, на его ладонях лежал мертвый голубь, в крови и грязи.
- Какое-то кольцо, - сказал Юсуф, показывая Нагатай-беку переломанную красную лапку с желтым ободком. Он пыхтел и отдувался, разглядывая ободок. Потом сказал: - Что-то написано.
Маленький худенький старикашка, в чалме и с клюкой, подковылял к Юсуфу, близко наклонился к лапке голубя и слабым голосом нараспев прочел:
- "Кто поймает сию птицу, да пусть вернет её Биби-ханум!" Эгей! произнес старикашка и быстро заковылял прочь. Всех, стоявших вокруг, точно ветром сдуло.
Растерянный, испуганный Нагатай-бек и Юсуф с мертвой птицей в руке остались одни на улице. Эта раздавленная белая птица нынешней управительницы Сарая, дочери хана Бердибека, жены всесильного эмира Мамая, своенравной, капризной, вспыльчивой Биби-ханум, привела Нагатай-бека в ужас.
"О Всемилостивый! За что ты наказал меня?!" - проговорил он чуть слышно, все его огромное тело сковала непонятно откуда взявшаяся немощь, он опрокинулся навзничь, потеряв способность двигаться и соображать.
Юсуф хлестнул мула и повез хозяина домой.
Их встретил Ознобишин и, увидев бледное, потное, перекошенное лицо Нагатая, испугался, подумав, не стряслось ли чего с Джани или Лулу.
- Озноби, - прошептал Нагатай-бек. - Я пропал!
Сбежались слуги, подхватили Нагатай-бека на руки и, беспомощного, тяжелого, осторожно понесли в дом.
Когда Михаил во всех подробностях узнал о случившемся, он успокоился, однако все-таки решил: это беда! Раздавлена птица государыни! Почтовый голубь! Да за такое, он слышал, при дворе враз лишали головы. Поплатился же жизнью Ибрагим-мурза за убитую ханскую собаку. А уж коли такое случится, пиши пропало: имущество отпишут в казну, рабов распродадут, Джани и Лулу останутся, как нищие, без куска хлеба. А с ним, рабом Нагатая, что станет? Пропадет совершенно. И не видать уж ему тогда своей Руси. Самое лучшее возместить в сто крат стоимость погибшей птицы, хотя это, конечно, тоже не милость, ибо цену установит сама государыня, как она сделала за нечаянно раздавленную кошку Саткиным-большим, храбрым и сильным ханским нукером, и разорила его вконец. Бедняга вынужден был продать своего коня, оружие и доспехи, чтобы откупиться. У Михаила мелькнула мысль: "А не заменить ли голубя?" Куда проще! Купить на базаре такого же почтаря, переставить колечко и снести его во дворец. Если смотритель голубей ещё не известил ханшу о пропаже птицы, дело можно легко уладить взяткой.
