Руководить переправой Бабиджа поручил сотнику Хасану. Иначе это хлопотливое дело совсем извело бы его. Он знал, что никто, кроме этого кряжистого, испытанного в походах нукера, не сможет умело разобраться во всем этом беспорядочном скоплении телег, арб, повозок; никто, кроме Хасана, не установит порядок, не утихомирит нетерпеливых и не определит очередность получения места на пароме без всякой обиды для иных слишком самолюбивых торговцев.
Согнанные из близлежащих слободок бородатые мужики в длинных домотканых рубахах с громкими криками подтаскивали к берегу груженые повозки и арбы. Грязь вокруг стояла по колено: частые дожди размыли землю, множество ног животных и людей размешали её в кашу.
По всему было видно, что переправа продлится до глубокой ночи. Только два парома было на реке. Небольшие, они едва ли могли захватить четыре телеги. Медленно, слегка покачиваясь на воде, понесли они первыми, как и полагалось, посольскую крытую повозку и три воза с тщательно упакованным добром.
Сам Бабиджа предпочел переехать реку в лодке; утлые, до половины залитые водой паромы вызывали у него опасение. Сотник давно послал нукеров разыскать для посла надежную лодку, но ни один из них ещё не возвратился.
Наконец показался вооруженный нукер, тащивший за шиворот худенького мужичонку в рваной и мокрой одежде. То был лодочник. Низенький, седенький, рядом с рослым воином он казался подростком. Подобострастно кланяясь и говоря что-то, лодочник показывал рукой в сторону слободки, на небо, на реку, бил в свою тощую грудь кулаком и всхлипывал. Бабиджа не стал его слушать. Отвернулся. Ему нужна была лодка, а не притворная печаль этого мужика.
Нукер ударил лодочника по затылку и закричал по-русски:
- Лодку давай!
- Сказывал уже. Дырявая она, - огрызнулся тот.
- Дырявую не давай. Недырявую давай!
- Господи! Да что ты за бестолковщина! Нет недырявой-то!
Нукер сердито задвигал бровями и взмахнул плеткой.
Их разговор услышал подошедший московский воевода.
- Не бреши! - сказал воевода Мещеряков, весело поглядывая серыми, глубоко сидящими глазами на посла и мужичка. - Лодку сей час привесть и посла доставить целым и невредимым на тот берег! Уразумел?
От его слов лодочник преобразился, выпрямился и совершенно утратил несчастный вид; он развел руками, пожал плечами, как бы говоря: "Твоя воля", - и, лукаво ухмыльнувшись, поглядел на воеводу.
Прошло немного времени. Длинный, узкий, целиком выдолбленный из ствола челн появился со стороны слободки и, шурша по песку днищем, пристал к берегу.
