Михаил заметил вдалеке возвышающиеся над всеми домами в округе мощные стены из сероватого камня с прямоугольными толстыми башнями, увенчанными зубцами, поверх этих стен в ярких лучах солнца блистал большой желтый купол, похожий на гигантское яйцо. На небольшом расстоянии от этого купола, с двух сторон, торчали тонкие, белые, острые, точно иглы, минареты, а далее виднелись плоские крыши каких-то строений - одни поуже, другие пошире, одни пониже, другие повыше, купы деревьев, причудливые вышки и башенки, летающие птицы и поверх всего этого - светлая и чистая синь неба.
- Алтун-таш. Золотой дворец хана Жанебека, - сказал дядя Кирила.
Эти внушительные строения из камня своими размерами и красотой поразили Михаила, и, пока они шли, он глядел на них как зачарованный.
- Богато живет, черт!
- А то как же! - согласился дядя Кирила. - Со всех народов дань сбирает. Тута кто хошь разбогатеет. А этот-то невозможно как богат с кровушки-то нашей. Все на него работают, супостата!
Неожиданно домишки и ограды расступились, и рабы оказались на просторной площади, посреди неё вырыты три глубоких и длинных котлована, один подле другого.
Рабы Бабиджи-бека остановились у первого из них.
- Погляди-ка, сколь тута народу-то, - указал дядя Кирила протянутой рукой. - И ляхи есть, и черкесы разные, и армяне, а боле всего нашего брата... русичей.
Михаил и сам приметил, как много здесь было русских людей: вот прошел белоголовый парень в разорванной на животе рубахе, таща короткое бревно; ещё несколько русичей протопали босыми ногами, остановились возле надсмотрщика и стали слушать его указания; другой, почти старик, большой седой бородой и сутулой широкой спиной напоминающий дворецкого московского князя, пронес корзину с землей; ещё один старик, худой и больной, как дядя Кирила, присел на камень перевязать онучи, но тут же получил палкой по спине от молодого мордастого малого, вскочил и засеменил куда-то, поглядывая боязливо через плечо.
Недолго длилось наблюдение Михаила, раздался требовательный голос Амира Верблюда, и рабы нехотя стали брать каменные небольшие плиты, лежащие кучей при дороге. Поднял плиту и Михаил, но от неожиданной её тяжести охнул и осел. Вначале он подумал, что такой тяжелой оказалась только его плита, однако скоро на глаз определил, что по размеру и толщине все они были одинаковы. Собравшись с силами, он прижал, как другие, свою ношу к животу и двинулся вниз, проваливаясь по щиколотку в рыхлый грунт.
