Во всем парке единственное дерево было желтым, то есть даже красным. Оно стояло над прудом, и мы смотрели на него. У Лены были холодные руки, и когда теперь я еду здесь, мне странно, что я таскал ее в такую глухомань.
Из парка мы шли старыми улицами мимо церквей и ликеро-водочного завода. Я совсем не знал тех мест, предполагая только направление, и там мы попали в еще один заброшенный скверик, где, стоя возле импровизированной конструкции, выпивали трое. Но само место было удивительно тихим и заброшенным. Иногда я боюсь, что со временем весь город сделают обустроенным и правильным и в нем исчезнут такие уголки. Впрочем, я надеюсь на русский характер, что милое ему запустение восторжествует.
Дальше шли вдоль Яузы, переходили ее горбатым мостиком… И кто знает те места, может представить, как там было безлюдно субботним вечером, как темнели в наступающих сумерках корпуса заводов, как зеркальна была река и как далеки зажигавшиеся огни.
Лена не знала, что это был лучший вечер за всю нашу недлинную историю. В конце концов, я подумал тогда, если даже у нас больше не будет ничего – все искупит этот холодный вечер.
Мы шли переулками на Таганку, уже стемнело, заглядывали в окна нижних этажей, и с нею было удивительно уютно. И сидели в парке на детской площадке, пили красное вино, заедали гамбургерами из «Макдоналдса». Я обнимал ее свободной рукой, и она тесно привалилась ко мне подмышку, местами молчала, и я не видел ее лица. Вокруг стояли большие дома, гуляли женщины с собаками, где-то шла жизнь, кто-то кричал и смеялся, все расплывалось в туманной ночи, и осень казалась длинной и счастливой.
Вот и осень. Теперь темнеет так же рано, как и тогда.
Мать живет у меня несколько дней. Так ей проще ездить к деду. Я не езжу, у меня сложные отношения с его второй женой.
– Ты в отпуске? – спрашивает мать.
– Да… почти… Есть еще некоторые дела. Но вот совмещаю приятное с полезным, – я завязываю шнурок и выкатываю велосипед за дверь.
– А это?
Она стоит в дверях, в фартуке, слышно, как бурчит на кухне кастрюля, и показывает ложкой на велосипед.
– Оставляю… на охране внизу.
Вечером – я пью чай на кухне и читаю «Историю Средних веков» – она подходит и кладет руку на мое плечо.
– У тебя какие-то проблемы?
– Никаких.
– Расскажи, я же вижу… На работе?
– Все нормально!
– Тебя хотят уволить?
– Мама, все нормально.
– Точно не хотят?
– Никто уже ничего не хочет, говорю же!
– Ну как хочешь… Живи сам как знаешь! – она обижается и со вздохом отходит громко греметь посудой.
