Если не считать гудения ламп, подъезд нем и тих. И тихим, в ответ, стараюсь быть я. За окнами черная чернота. Молчаливый поселок. «Может, еще поспим? – спрашивает внутренний голос. – Часом раньше, часом позже…» Я ухмыляюсь: «Зимой отоспишься».
Ночь кажется абсолютно глухой и не предвещающей рассвета. Я все-таки поздно открыл это развлечение – кататься ранним утром. Надо было в июле, когда жара, или даже в июне – короткие быстрые ночи. Да, тогда бы можно было уезжать еще с вечера…
Зябко. Еду скрытым в тени тротуаром мимо заборов к шоссе. На углу, где по вечерам стоят девочки, – издали видно – пустынно. Я невольно за множество приездов сюда досконально изучил, как у них и что. И даже в курсе расценок. Возле шоссе, привлекая внимание, стоит обычно только одна, а остальные сидят по машинам или в маленьком автобусе в переулках. С ними – крепкие ребята. А еще более широким полукругом, по другим переулкам и около шоссе, сидят другие ребята, контролирующие ситуацию. Когда появляется клиент, его отвозят в сторону, где выстраиваются девочки из подъехавших машин и автобуса. Клиент включает фары и высвечивает их на фоне какого-нибудь забора. Давно бы пора понять, что проституция неискоренима. Но у нас ее не легализуют. Тоже слишком много тех, кто делает на ее таком положении деньги. На эксплуатации женского труда. На что будут жить эти ребята? А покрывающая их милиция?
Сейчас никого нет. По шоссе проносятся машины, но не составляет труда пересечь его.
Метрах в трехстах от места, где по вечерам стоят девочки, днем стоят и сидят у ворот строительного рынка загорелые смуглые мужчины. Все как один в поношенной темной одежде. Они тоже, как и девочки, ждут работодателей. Когда возле девочки тормозит машина, она как бы нехотя может подойти к ней, а может даже и не подойти. А эти не жеманятся – стоит притормозить, они бросаются, облепляют со всех сторон и почти ложатся на капот.
В городе оживают на троллейбусном кругу троллейбусы, и на остановках их ждут уже одинокие пассажиры. Темнота превращается в прозрачную пелену, сильно усиливающую зеленые и синие цвета, почти обесцвечивая остальные.
В какой-то момент меня начинает клонить в сон, я чувствую слабость в ногах, и лень уговаривает меня, что утренние сумерки унылого понедельника не стоят теплой кровати и мягкой подушки. Назад я, конечно, не поеду, но есть большой соблазн свернуть к дому. Хорошо, говорю себе, давай доедем до моста; если дальше не захочешь – повернешь домой, а если нормально – поедем прямо.
