– Вообще, такие вещи следует спрашивать на автовокзале, в справочном бюро. Но посудите сами, раз совхоз называется Южный, значит, он расположен к югу от города, а дорога отсюда, как видите, ведет на северо-запад. Если вы по ней пойдете, сначала будет улица Калинина, потом Бардина, и выйдете к реке…
Он, кажется, собирался продолжать, но парень остановил другого парня, и, пока тот ему объяснял, отец, пожимая плечами, бормотал: «Если не веришь, зачем спрашивать. Ему же сказали русским языком: сначала будет улица Калинина». Теперь он по гроб жизни будет уверен, что объяснил парню, куда ему идти, а тот не послушался.
Все это, она знала, пустяки. То, что она обращает внимание на такие тонкие нечуткости и беспонятливости, означает лишь, что она избалована своим окружением. Вот столкнешься с каким-нибудь свинством в натуральном виде и думаешь: господи, какие мы все хорошие! Тогда она уже не раздражалась, а как-то терялась, хотелось плакать, становилось как будто жалко кого-то. Вон, пожалуйста, сидит рядом с отцом девка с раскрытой толстой книгой. Видит, что старик еле-еле, бочком примостился, и не подумает подвинуться. Только окаменела от готовности защитить свои права и от злости, что справа от нее нет такой же широкой свободной полосы, как слева. Так и всю жизнь проживет. Что она хоть читает? Понятно: «У меня всегда было слишком живое воображение, – подумала Анжелика. – Я любила мечтать… Жила в выдуманном мире, и мне трудно было возвращаться к действительности…». Все понятно. Отец так и сказал бы: скажи, что ты читаешь, и я скажу, кто ты. Слава богу, он это применяет только к тем, кто себя уже скомпрометировал чем-то другим, иначе, при его вере в абсолютную справедливость этой пословицы, многим его друзьям пришлось бы худо. Тем не менее: пусть он среди своих обязанностей замечает только самые яркие, громкие, пряные, – но ведь этими случаями исчерпывается девять десятых наших обязанностей. Иногда, хотя и редко, она сама удивлялась, какие разные мнения бывают у нее об одном и том же предмете, когда она думает о нем в разное время. В другой раз ей покажется, что именно оставшаяся десятая часть делает людей близкими и приятными.
К дому они шли короткой дорогой, которая, собственно говоря, вовсе даже не дорога, а просто пустырь, весь в кочках, на каблуках туда лучше не соваться. Кожа на правой ладони как-то защемилась между ручками сетки, и плечо уже ныло ужасно, к тому же она не хотела очень уж перевешиваться налево – стеснялась, поэтому ныл и левый бок. Но она не перекладывала сетку в другую руку, чтобы не привлекать его внимания, а то опять начнет просить.
