— Ты… один? Ты пел один? — не верила Рита. Она заглянула за спину — нет ли там кого-то, кто пел бы вторым голосом.
— Один. — Он улыбался. Ему нравилось наблюдать за Ритой. Было ясно, что она потрясена на самом деле, а не изображает.
— Но такого не может быть. Мне кажется, у тебя кто-то стоял за спиной.
— Это я стояла у него за спиной, — услышала она голос Любы. Она возникла из ниоткуда. Рита поморщилась.
Иван, казалось, не слышал Любиных слов, он смотрел на Риту.
— Один. Я пел один. И стоял на сцене тоже один.
— Но я слышала два голоса, — настаивала Рита. — Я кое-что понимаю в пении. Моя мама хорошо поет. Когда она училась в Москве, она пела в хоре студентов МГУ.
Иван кивнул.
— Студенты хорошо поют. Но не так, как я. Я лучше.
Рита фыркнула, у нее уже была готова расхожая фраза: от скромности не умрешь. Но она не произнесла ее. Она вспомнила, как однажды папа в ответ на такую реплику спросил: «А зачем умирать от скромности?» И сам ответил: «Надо жить. Потому лучше жизни пока еще ничего не придумано».
— Значит, ты поешь один двумя голосами сразу? — Рита не могла понять, как это.
— Это называется горловое пение.
— А кто тебя научил?
— Моя мама, — ответил он. — Вообще-то считается, что женщина не должна петь в такой манере. Но если бы мама не нарушила запрет, я никогда бы не научился. Так, как поем мы с ней, умеют петь тувинцы, алтайцы, монголы, башкиры. Для манси такое пение непривычно. Ты правильно услышала двухголосое соло. Я беру две ноты одновременно. — Он усмехнулся. — Ты удивляешься, как европейские путешественники в середине позапрошлого века. Наше пение они описывали как чудо. А что такое чудо? То, что кажется невозможным.
Рита открыла рот, собираясь сказать что-то еще, но Люба, которая не отходила от них, протараторила:
— Иван знаешь кто? «Звенящий мальчик».
— Правда? — Рита посмотрела на Ивана. — Ты — «звенящий мальчик»?
— Ага, — сказал он. — Но не меня первым так назвали. Есть настоящие артисты, они выступают в больших городах, за границей. Там наше пение — экзотика.
— Всем привет, — услышала Рита энергичный голос директрисы. Галина Даниловна подошла, обняла Ивана за плечи. — Иван не только поет, он играет на особых музыкальных инструментах, которые обычно сопровождают такое пение. Напомни мне, Ваня, как они называются? — Галина Даниловна сняла свою руку с плеча, чтобы поправить узел на его темно-синем галстуке. — Вот так лучше. Наш самый талантливый молодой человек должен быть самым красивым, — добавила она.
