– Ты, как всегда, прав, Жюль, а птицу все равно жалко…
Он наклонился к ней, кося глазами в сторону дороги и щекоча губами мочку уха, шепнул:
– Жалко у пчелки…
Виола ничего не сказала, достала из сумки небольшое полотенце и, скатав его валиком, положила под голову.
– Я посплю немного… – грустно улыбнулась она Юлиану.
Он сочувственно кивнул.
– Ты о\'кей вести машину? – спросила она.
– Все нормально, – ответил Юлиан, – отдыхай. Гарантирую доставку домой без новых приключений.
Он закрыл глаза, и на его веки тяжелыми горячими складками легли солнечные лучи. Небольшое чернильное пятно с желтыми разводами выплыло из глубинного закоулка мозга и улеглось на колючем островке сетчатки, слегка пошевеливая своими бесформенными крыльями. Форма пятна загадочно менялась, и внезапно оно обратилось в траурницу, которая быстро стала вырастать в размере, заполняя пространство вокруг, и он подумал, что сейчас поймает момент погружения в сон; сблизив ладони, он попытался накрыть ими бабочку тьмы, но тьма накрыла его быстрей, и он погрузился в сон, в котором тут же проснулся и начал осторожно осматриваться.
В его глазах медленно фокусировались контуры и силуэты богато убранной театральной ложи. Матовые бра на стенах струили вокруг тусклый холодный свет. Спинки обитых бархатом стульев, казалось, были покрыты инеем. Внезапно он узнал себя в этой ложе. Он был крохотной молью, затаившейся в складках бархата на изгибе бордюра, и из своего уютного укрытия с жадным интересом изучал толпу в партере – нарядных женщин в черных платьях и мужчин в смокингах. Они рассеянно крутили головами, то и дело посматривая в сторону ложи и переговариваясь почти шепотом, и лишь изредка из этого осторожного жужжания вырывался чей-то вежливый смешок или сухой кашель. Постепенно он стал распознавать отдельные звуки, потом слова и затем целые фразы, которые выплывали из людской массы, как на поверхность бокала, наполненного шампанским, выплывают пузырьки воздуха.
– …фюрер должен появиться с минуты на минуту…
– …именно в Парсифале он окончательно…
– …да-да, именно так – окончательное решение…
– …что мне до еврейского бога…
– …гений Вагнера и сегодняшняя Германия как никогда…
– …а кто дирижирует?..
– …где же Фюрер?..
– …имя дирижера не помню, но, надеюсь, не Клемперер…
– …ха-ха-ха… с жидовским засильем в музыке покончено…
Люди, произносящие эти слова, каждые полминуты бросали томительные взгляды в центральную ложу, украшенную по бокам двумя длинными красными полотнищами с черной свастикой на фоне белого круга. В какой-то момент толпа напряженно притихла, когда в ложе бенуара появился обрюзгший генеральский чин.
