– Принстонским, – поправил он меня с грустной улыбкой.
– Час от часу не легче. Могу себе представить, сколько лапши на уши вы навешиваете своим клиентам. Доктор Ф. отдыхает. Хочу сразу предупредить, со мной можете не стараться. Зонтики мне снятся только после дождичка по четвергам.
– Я надеюсь, за консультацию вы недорого берете?
Он мне нравился. Я в нем угадал родственную душу. Мы еще не копнули вглубь, но я пятой точкой почувствовал: вот кто мне нужен. Интересно, да?
– Для вас, – говорю, – бесплатно. Ммм. Кофе у вас – не фуфло.
– Я тоже должен сделать вам комплимент. Для эмигранта вы неплохо освоили местный жаргон.
– Вообще-то я себя эмигрантом не считаю. Художники народ беспаспортный. Поставил под картиной закорючку – вот и виза.
Он одобрительно покивал со своей печальной улыбкой:
– Хорошая философия, мистер Касовский, но ее опровергает ваш акцент.
Тут я ему выдаю из моего запасника. По-чешски – никакой реакции. По-венгерски – не врубается. Иду ва-банк:
– Ваша жена откуда родом будет?
– Из Израиля, а что?
Жаль, что Эдди не оказалось рядом. Все-таки у него было развито чувство опасности, пусть он и ошибался в деталях.
– Куш ин тохес, – вспомнил я слова, которые часто выкрикивают мальчишки у меня под окном. Что-то вроде «кушать подано» по-еврейски. В глазах у Шорта я с облегчением отметил признаки узнавания.
– Вообще-то к Израилю это не имеет прямого отношения, – развеял он мои надежды. – Но в Нью-Йорке, в творческих кругах, это выражение, кажется, пользуется успехом.
– Насчет творческих – не знаю, а в уличных – точно. От Краун-Хайтс до Шипсхед Бэй.
– В Шипсхед Бэй вы ездите закаты писать?
– Закаты плохо идут. А что, вы знаете эти места?
– Пару раз выбирались туда с женой.
– Там есть парковка на отшибе. Я оставляю там свой битый «олдс», кроссовки вешаю на шею, и – вперед! Когда-то шлепал по Финскому заливу, теперь здесь. Мне иногда кажется, что я так пешочком в Америку за славой прикандехал. Ладно, как говорят у нас в России, не будем о грустном. Короче. Сначала я увидел красный «феррари». Каюсь, не удержался. Рядом никого не было, и я погладил его по бамперу. Верный симптом, да?
– Продолжайте.
– Хотите сказать, по мне не видно, что я ку-ку? Маскируемся. По вашему лицу тоже ведь не скажешь, а со скрепочкой вон что выделываете.
Шорт уставился на свои бегающие пальцы – он перекатывал между ними канцелярскую скрепку с ловкостью фокусника. Ага, подумал я. Наш человек. На секунду он поднес скрепку к свету, словно желая удостовериться в ее полной безвредности, а потом переложил в другую руку и устроил такую круговерть, что у меня зарябило в глазах.
