Оборотистый Жора устроил ей выгодную ходку. Дача на Рублевке. Кинозал, джакузи, светомузыка. Два интеллигентных мальчика. Четыреста баксов. На деле вышло не так эффектно. Насчет светомузыки не обманули, но мальчиков оказалось не двое, а трое, и употребляли они ее с изобретательностью, доказывавшей если не их начитанность, то насмотренность уж точно. Под утро ее выбросили в незнакомом месте, с кровотечением и мелочью в кошельке. Когда после нескольких тщетных попыток она, наконец, дозвонилась до Жоры, голос у него звучал как у мыши, оставившей в мышеловке перебитую лапку.
Тогда-то Вика и отправил ее домой – с обещанием не появляться в переходе. Нонна свое обещание сдержала, но когда быстро выяснилось, что ничего другого она не умеет, да и не очень-то желает, снова выручила подруга. Клиенты на дому! Света выразила это изящнее: не всем сражаться на передовой, должен же кто-то и в тылу потрудиться. Преимущества: своя территория, кругом люди. И заработком делиться ни с кем не надо. Вика молча выслушал эти доводы и покивал в знак согласия. На следующий день примчалась Светка с профессиональным фотографом. Зачем фотограф? Ты сначала разденься, а после вопросы задавай. Нащелкали ее «с видом на море и обратно» и укатили. Так Ноннины прелести, переведенные в сантиметры и килограммы, и ранимая душа, завещанная небесным Раком, попали в московские элитные службы знакомств (полистать фотоальбом – 100 р., телефон модели – 200 р.).
Нонна сразу поставила у себя определитель, чтобы отсекать маньяков и подростков. Опыт по этой части у нее был. На следующем этапе она постаралась сузить круг претендентов – остались те, кто к любви относился серьезно, то есть не выходил за рамки оговоренных услуг и честно платил по прейскуранту. О выходе на связь было сказано предельно жестко («только до 15.00»), но у маньяков и подростков пик сексуальной активности приходится на темное время суток, поэтому на ночь телефон отключался.
Бдительность Катерины, кажется, удалось усыпить, а вот с матерью, которая жила в соседнем доме и могла нагрянуть в любую минуту, предстоял трудный разговор. Готовясь к нему, Нонна ожидала чего угодно – крика, хамства. Но Вера Анисимовна выслушала исповедь дочери с неподдельным вниманием, по ходу задавала толковые вопросы и лишь изредка сокрушенно крутила головой, недовольная тем, что ее так долго держали в неведении.
– А ты думал! – прервала она рассказ дочери, возмущенная поведением какого-то клиента. – За удовольствие, милок, надо платить!
