На следующий день Бриссо был исключен».
Хотя Ампер относился скептически к политике Наполеона, но не принимал участия ни в одной из антибонапартистских демонстраций. В этот период он был целиком погружен в свои внутренние переживания.
Его настроение лучше всего выразилось в письме к Элизе.
«Время, когда я не работаю, заполнено лишь мрачными мыслями. Разве могла бы ты впасть, подобно мне, в такую апатию, когда душа уже почти не ощущает, что она страдает, ибо она уже больше не чувствует себя самое. Тоска за работой, тоска в краткие минуты отдыха — вот почти и все мое существование».
В ближайшие три года происходят два важных события в жизни Ампера: он вступает во второй брак (1806) и назначается профессором школы (1807).
Профессор он был своеобразный: чрезмерная рассеянность и подвластность настроениям мешали ему хорошо излагать материал, которым он в действительности прекрасно владел.
Уже в самом начале преподавательской деятельности в Париже Андре Мари явился на занятие во фраке и притом весьма старомодном, совершенно забывая, что он имеет дело с почти военным училищем. На этом же занятии разыгралась такая сцена. Желая быть любезным по отношению к слушателям, размещенным в довольно большой аудитории-амфитеатре, Ампер, написав на доске начало какой-то алгебраической формулы, обратился с вопросом:
— Хорошо ли видно задним рядам написанное на доске?
— Нет, сударь, — хором отозвались шаловливо настроенные ученики.
— Ну, а теперь?
— Немного лучше! — отвечали ему.
Тогда Ампер пишет буквы размером чуть ли не в полметра, так что на доске не умещается даже небольшая формула. Он вынужден беспрерывно стирать написанное и снова выводить гигантские буквы.
Радость учеников неописуема. Но они приходят в еще больший восторг, когда на одной из следующих лекций Ампер по рассеянности вытер лицо меловой тряпкой, которой стирают с доски. На другой день не только вся школа, но и весь ученый Париж рассказывает об этой очередной выходке лионского чудака.
Несмотря на эти досадные мелочи, авторитет Ампера среди учащихся и коллег-преподавателей не только не уменьшается, но с течением времени возрастает.
Уверенно выходит Ампер на широкую научную дорогу. С надеждой взирают на него крупнейшие ученые-современники. Но в личной жизни на Андре Мари падают новые тяжкие удары.
Тоска гнетет его, томит одиночество, преследуют мрачные мысли. «Я ошибался, — восклицает он, — думая оставить в Лионе мысли, от которых бежал».
