Вот почему, поднимаясь следом за Юдит, Тренди изо всех сил старался не обращать внимания на ее манеры.
— Сейчас увидишь свои апартаменты, — тараторила Юдит. — Я живу прямо под тобой. У меня тоже свой этаж. Видишь, как все здорово продумано!
Она скакнула на последнюю площадку. Тренди уныло плелся за ней. Словно не замечая его недовольства, Юдит продолжала:
— Здесь две большие комнаты. Посмотри, какие окна! Сколько света!.. Это я должна была бы здесь жить.
Она прижалась носом к оконному стеклу:
— Яркий свет необходим для моей живописи. Но я предпочитаю работать в другом месте, далеко отсюда.
Повернувшись спиной к окну, Юдит раскинула руки:
— Посмотри, весь океан будет в твоем распоряжении.
Затем она потащила его во вторую комнату, на ходу поясняя:
— Ванная дальше. А это твоя спальня. Она очень большая. Выходит в сад.
Сейчас, успокоившись, Юдит говорила с теми же интонациями, что и ее мать, тем же нежным, звонким голосом, но без малейшего акцента. Тренди выглянул в окно. Внизу расстилалась лужайка, обсаженная кедрами. За деревьями просматривалась стена, позади которой он заметил другие кедры и тополя. Это был парк соседней виллы, у ворот которой он простоял так долго, неизвестно почему.
Юдит снова потянула его за рукав:
— Пойдем.
Она втолкнула его в первую комнату, выходившую на море, — кабинет, как она ее назвала. Почему он слушался эту девицу и следовал за нею? Конечно, она была молода, красива, высокая, стройная, более высокая и более стройная, чем ее мать, но совершенно невоспитанная и к тому же неряха.
— Вот твои чемоданы, — сказала она. — Никто их не трогал, как ты и просил. Четыре чемодана и три ящика. Все правильно? Теперь ты их откроешь? Мне бы хотелось взглянуть…
— Ничего интересного, — отрезал Тренди, — и смотреть нечего.
— Ладно. Кажется, ты изучаешь скелеты рыб? И собрал настоящую коллекцию? И пробудешь здесь шесть месяцев? Видишь, мне все известно! Открой один чемодан, только один!
Юдит присела на ящик, на ее лицо упало солнце. Теперь он заметил, что волосы у нее темнее, чем у матери, однако они так же сияли на свету. Но за кого она его принимает, эта девчонка, и какое имеет право к нему вторгаться? И почему ее мать позволяет ей такое?..
Он до сих пор был в куртке и шарфе. Ему было жарко, очень жарко, хотелось принять душ. Тренди решил показать характер:
— Встаньте с этого ящика. Он очень хрупкий.
— Я знаю, там написано. Открой его.
Он не пошевелился. С раздосадованным видом она встала, склонилась над одним из чемоданов и принялась ковыряться в его замке.
