Фролка, как прибыл в Ростов, так и не покидал своего судна. Оставались на ладьях и все другие кормчие. Жили в ладейных избушках, сторожили корабли, а снедь им доставляли из княжьей поварни.
Тихомир впервые увидел в избушке икону, на коей был изображен какой-то старик с седой бородой. Нахмурился.
— Это твой бог?
— Не только мой, паря. Это Николай Чудотворец — покровитель всех тех людей, кои плавают по морям и рекам. Избавитель наш.
Тихомиру хотелось сказать, что на морях и реках спасает людей не какая-то намалеванная деревяшка, а добрые духи — Берегини, но он промолчал, решив, что бессмысленно спорить с человеком, который принадлежит теперь иной вере.
— У меня и ячменное пивко[103] есть, паря. С вяленой и копченой рыбой — слюнки потекут. Угощайся.
Воблы Тихомир откушал, а вот к ковшу пива, налитого из корчаги, он не притронулся, чем немало удивил Фролку.
— Чудишь, паря. Как это можно воблу без пива?
— Прости, добрый человек, но хмельными напитками я не пользуюсь.
— Странный ты какой-то. В Ростове я тебя не зрел… Как хоть тебя кличут?
— Тихомиром.
— Тихомиром?.. Кажись, я где-то слышал твое имя.
— Сегодня о нем говорит весь Ростов.
— Весь Ростов?.. Аль, какую деваху обесчестил? Вон ты, какой лепый. Было? — с доброй улыбкой спросил Фролка.
Тихомир ничего не ответил, и с этой минуты замкнулся.
— Ну и Бог с тобой… Скоро, поди, опять в город?
— Не знаю.
Фролка пожал своими крепкими, покатыми плечами и произнес:
— Не ведаю, что ты натворил, но чую, парень ты добрый. Коль захочешь — у меня оставайся. Мне с тобой куда повадней. Одному-то докука на корабле.
— Я согласен.
— Вот и, слава Богу. Живи, Тихомир, сколь душа пожелает.
В Ростове только и разговоров о князе и Тихомире:
— Внук Марея из Велесова дворища приплыл, дабы князя убить.
— И почему не убил?
— Никак, раздумал.
— А Ярослав-то молодцом. Все мекали, что он Тихомира казнит, а он ему кинжал отдал и вспять отпустил.
— Добрый, оказывается, к нам приехал князь. Другой бы не пощадил.
— Добрый. Это те не Урак.
— Урак, знамо дело, человек злобный, но христианских церквей не помышлял в городе ставить.
Ростовцы пронюхали, что князь Ярослав задумал выискать умельцев, кои смогли бы нечестивый храм в городе возвести.
— Да и пущай возводит. Дружина-то новую веру обрела. Пусть молится. Мы-то всё равно в старой вере останемся.
— Останемся! Слышали, поди, как на капище Велеса попов орясинами огрели. Едва насмерть не забили.
— Нечего было и соваться!
