Сомнамбула, да и только.
Или, как там называются по-научному одноклеточные? Амебы, инфузории в туфельках... И полное отсутствие даже намека на то, что принято гордо именовать гомосапиенсом.
Состояние бессмысленного движения неизвестно, куда и непонятно, зачем могло продолжаться вечно. Если и не вечно, то до нашего полного истощения. И воспринималось оно, как вполне нормальное, даже возникло ощущение комфорта и исчезло желание что-либо менять.
Но пробуждение таки пришло.
Нежданное, неожиданное, нежеланное. Выудившее сознание из сладких снов, окунувшее его в жестокую реальность. Без подготовки, без успокаивающего сюсюканья, делая его жестче и больнее.
Я не сразу сообразил, что случилось?
Наткнулся на спину Влада, остановился, Таня споткнулась, упала, я машинально помог ей подняться. Вроде бы, все, как и должно быть, по заведенному недавно порядку. Вот только ощущение дискомфорта уже вылезало наружу и вскоре шандарахнуло по мозгам всей силой, на какую только было способно.
Я очнулся и зажал уши ладонями, потому что, находясь в нормальном состоянии, вынести крик было невозможно.
Глава восемнадцатая
Ира дергалась, словно сумасшедшая. Хотя, почему, словно? Все мы сошли с ума, вот только ее неистовство выпадало из общей картины, как, наверное, бросалось бы в глаза поведение буйнопомешанного, по ошибке или недосмотру санитаров попавшего в палату к тихим, спокойным пациентом. Она орала и вырывалась, а Влад пытался удержать ее, что получалось у него с трудом, несмотря на его большую физическую силу.
- Отпусти! Мне больно!!!
И дальше - дикое завывание, непонятное, невразумительное, без слов, режущее слух, разрывающее перепонки, сдавливающее сердце от сочувствия, желания и невозможности как-то помочь. А также - недоумение от полнейшего непонимания.
Что произошло?
Что случилось?
С чего вдруг истерика?
И, просто ли истерика?
Я, да и не только я, все мы чувствовали, что Ира ощущает сильнейшею боль. Не знали только, что является ее причиной, с чего вдруг она возникла и, что именно у нее болит.
- Она упала? - спросил у Влада первое, что взбрело в голову.
Ответ я не услышал, слова друга заглушил новый еще более пронзительный крик боли. Так, наверное, кричат роженицы, не знаю, никогда не присутствовал при этом действии. Вот только сравнение подобрал неудачное. Рожающие женщины кричат лишь от боли. Здесь же - дичайшая смесь боли, отчаяния и еще чего-то, берущего начало у истоков первобытного ужаса.
