Он никак не мог проснуться, но в конце концов мне удалось привести его в чувство и вытащить наружу.
- Опять кто-то утонул? - потягиваясь и содрогаясь от ночной прохлады, спросил он.
- Не утонул. Послушай!
Влад прислушался, и сонливость слетела с его лица.
- Только этого нам не хватало, - возмутился он.
Метнулся в палатку и скоро вернулся одетый с пристегнутым к пуговице курточки фонарем. В руке он держал пистолет. Вытянул обойму, передернул затвор, ловко поймал выскочивший патрон, вставил его обратно в обойму, резким движением загнал ее в рукоятку, еще раз передернул затвор и щелкнул предохранителем.
- Пойдем, посмотрим, что за гости к нам пожаловали? - молвил голосом, который не предвещал ничего хорошего посмевшим нарушить его сон.
Движок мотора слышался уже отчетливо. Вот только рассмотреть, что именно движется было не просто. Ни огней, ничего иного, что могло его выдать, кроме оглушающего рева.
Мы взобрались наверх ложбины, в которой пряталось озеро и наш лагерь. Когда то здесь пролегала грунтовая дорога. Только времена те давно канули в небытие. Как везде - мокрая и скользкая от недавнего дождя трава. Мы спотыкались, падали, одежда наша стала мокрой и грязной.
- Где же этот чертов трактор?
- Вот он! - Влад указал рукой.
Я присмотрелся и увидел нечто более темное, чем окружающая ночь. Нос уловил запах сожженной солярки.
Трактор двигался не к нашему лагерю. Его маршрут пролегал вдоль котловины в сторону гранитного карьера.
Едва заметив грохочущую громадину, мы, не сговариваясь, бросились ей наперерез.
Зачем?
Какой в этом смысл?
Едет, ну и пускай едет своей дорогой. Но человеку свойственно совершать нелогичные поступки.
Догнать трактор, наверное, было бы несложно. Нам казалось, он едва ползет. Вот только дело было ночью, после дождя. Трава скользила под ногами. То и дело на пути возникали невидимые в темноте овраги, кочки. И мы тратили больше времени на то, чтобы их обогнуть, чем на преследование.
Настигли трактор уже возле карьера и некоторое время бежали почти рядом. А потом стальная махина, лязгая гусеницами и чем-то еще, резко повернула, и нам пришлось снова ее догонять.
Мы кричали, только вряд ли сидевший в кабине мог нас услышать. Влад даже пару раз пальнул в воздух, но тоже - без толку. Пистолетные выстрелы казались едва различимыми хлопками в сравнении со всепоглощающим ревом дизельного мотора.
Вскоре характер почвы поменялся. В травяном покрове стали попадаться гранитные проплешины, гладкие, как тротуарная плитка. Ступая на них, мы скользили, словно по льду, и, падая, до крови разбивали колени и локти.
