И точно такая же дремотно-усталая, равнодушная атмосфера встретила через четверть часа возвратившегося на свое место старика, даже судебный секретарь, явно пренебрегая своими прямыми обязанностями, не скомандовал, как положено, во весь голос: «Встать! Суд идет!», а пробурчал что-то очень тихое, невнятное и, кажется, не очень правильное в адрес судьи, затянувшего это заседание до позднего времени. Но сам старик даже не обратил внимания на такое вопиющее нарушение правил и традиций, хотя, случалось, бывал временами щепетильным и строгим. Легким движением бросив на стол перед собой толстенную папку с приговором, он весело, с каким-то совсем уж не стариковским задором, откровенно игнорируя судебный этикет и сложившиеся традиции, поинтересовался у лениво встрепенувшихся спросонья участников процесса:
— Могу вам зачитать все двести с лишком листов приговора, — хитренько поглядывая из-под седых бровей, предложил противоборствующим сторонам старик. — А могу и результативную часть… а все остальное — получите завтра, после обеда, в канцелярии… как вы на такой вариант посмотрите, господа хорошие?
Оказалось, и прокурор, и адвокат впервые за многие дни слушаний сошлись во мнении — лучше завтра получить письменный, полновесный приговор, чем сегодня, на ночь-то глядя, выслушивать монотонное, усыпляющее и бесконечное чтение двухсот страниц.
— Ладно, — открыто усмехнулся судья, похоже, довольный произведенным эффектом. — Чтобы потом не жаловались, если что… знаю я вашу братию… Итак!
Будто по команде, встрепенулись все присутствующие в этот поздний час в зале: и конвоиры, и приставы, и адвокат с дремлющим помощником, и прокурор, и даже подсудимый, обреченно и лениво, через силу, оторвал зад от полированной скамьи и приподнялся на полусогнутых, затекших ногах.
Хорошо поставленным за долгое время казенной службы — настолько долгое, что даже самому старику оно с недавних пор стало казаться бесконечным — судья быстро и внятно огласил признание подсудимого виновным по целому ряду статей Уложения о наказаниях уголовных и уже чуть медленнее, будто смакую каждое слово, огласил свое решение:
— …четыре с половиной года лишения свободы с отбыванием наказания в лагере общего режима!
В ответ синхронно поморщились, одинаково качая головами, недовольные приговором и прокурор, и адвокат. Первый рассчитывал на более серьезный срок и в своей речи просил аж семь лет, а вот второй, не надеясь на оправдание, все-таки в глубине души уверял себя, что его подзащитный более, чем на два года изоляции от общества не набаловался с законом. Но и тот, и другой промолчали, втягиваться сейчас в ненужную дискуссию со стариком или друг с другом у них уже не было ни сил, ни желания.
