И только сейчас Пан почувствовал, как в коридоре пахнет. Свежим мясом, кровью и дерьмом. Наверное, так же пахло позавчера над полем боя, но на открытом воздухе, вдали от убитых и раненых, да еще при небольшом ветерке Пан в тот день не ощутил особых запахов, кроме сгоревшего пороха, выработанной солярки, повторно разбитых взрывами и выстрелами развалин. А сейчас, здесь, в ноздри бил именно этот, страшный в спокойной обыденности запах скотобойни.
В углу, перед небольшим поворотом коридорчика, лежала голова кого-то из надзирателей, с мертвыми, выпученными глазами и разбитым ртом. Кровь уже запеклась вокруг нее маленькой лужицей. Потом солдаты увидели располосованное чем-то острым тело. И еще — набитые трупами камеры, по ним, казалось, прошел нож гигантской мясорубки, раздробив, разрезав тела на отдельные части, фрагменты. В тесных помещениях среди окровавленных торсов валялись кисти рук, ноги, уши, разбитые черепа.
Пана затошнило, да и Успенский чувствовал себя не лучше. Заметив это, капитан предупредил:
— Здесь не блевать! Ишь, раскисли, штурмовики, а как барышни…
Стараясь подавить рвотный спазм, Пан запрокинул голову вверх, но и на потолке увидел кровавые смазанные следы. Успенский, откровенно зажав пальцами нос, продышался ртом, успокаивая встревоженное обоняние. А потом через весь коридорчик, осторожно переступая лужи подсохшей крови, вывалившиеся из вспоротых животов внутренности, перемешанные с порванной одеждой, обрубленные пальцы, бойцы прошли вслед за Мишиным до второго выхода из подвальной тюрьмы, выхода прямо в здание комендатуры.
Пан даже вздрогнул, ожидая, но не веря в то, что и там, внутри этого армейского оплота в чужом городе, будет то же самое. Но — нет. Ни трупов, ни следов «мясорубки» наверху не было. Хотя, при выходе из подвала их так же тщательно и настороженно проверили часовые комендатуры, как и при входе, только сейчас капитан Мишин продемонстрировал карначу его перочинный ножик. И потом повел бойцов по грязноватым, полузатоптанным кровавым следам на второй этаж, к своему кабинету. Следы вели именно туда. А возле кабинета их встречал таинственный штатский. Тому явно не нравилось стоять так долго, он переминался с ноги на ногу, перебрасывал из руки в руку трость, но упорно не уходил от дверей приемной кабинета Мишина. Рядом с ним, чувствуя себя не в своей тарелке, маялся офицер в общевойсковых майорских погонах, и почему-то с пистолетами «наголо» в каждой руке.
