Французы никогда не испытывали особого желания превратить прекраснейший компьеньский лес в некий коммерческий центр. Естественно, с уютными придорожными кафешками, палатками с мороженым или прохладительными напитками, сосисочными, с удобно обустроенными микропляжиками по берегам прудов и крошечных озер. Впрочем, здесь, на пятнадцати тысячах гектарах охраняемой территории любому туристу или просто городскому жителю и без этого «окультуривания» вполне нашлось бы, чем заняться…
— А гектар это сколько? — внезапно спросил он.
— Простите? — ее роскошные ноги нервно дернулись.
— Сколько это будет по американской системе измерения?
— Ну, наверное, где-то около квадратного километра. Значит, приблизительно десять к шести, правильно?
Палмер пожал плечами.
— Откуда мне знать?
— То есть десять гектаров равняются шести квадратным милям, так?
— Понятия не имею.
— В общем-то, я тоже, — честно призналась она.
Он добродушно расхохотался.
— По вашим подсчетам в этом лесу пятнадцать тысяч гектар. То есть девять тысяч квадратных миль. Знаете, у меня это вызывает определенные сомнения.
— С какой стати?
— А с такой, что точно такова же общая площадь штата Нью-Хэмпшир. Где при желании можно запрятать по крайней мере пару десятков таких компьеньских лесов.
Грегорис задумчиво нахмурилась, а потом, радостно всплеснув руками, воскликнула:
— Да, да, до меня дошло! Гектар — это не миля, а квадратный метр. Значит, надо всего лишь убрать два нуля, и в лесу останется всего девяносто квадратных миль.
— Что ж, пожалуй, это уже ближе к истине.
Она глубоко вздохнула.
— Господи, как же мне теперь хорошо!
— Мне тоже.
— Да, вы самый настоящий прирожденный банкир, n’est-ce pas?[8] — А когда он не сразу ответил, она торопливо добавила: — Я имела в виду ваше пристрастие к точным цифрам и фактам, не более того.
— Да, меня нередко в этом обвиняют.
— Значит, вы в Компьене по делам банка?
Он покачал головой. Интересно, почему ему становится до смерти обидно, когда его считают идеальным банкиром? А такое случается довольно часто. И, в общем, для этого имелись определенные основания — сын известного банкира, сам проработал в банковской системе почти всю свою сознательную жизнь. Более того, обычно это говорилось ему в качестве искреннего комплимента. Так почему же его это так задевало? Может, потому что в этом содержался скрытый намек на его односторонность? Грегорис казалось, что в Компьень его привели узко ведомственные, то есть, иначе говоря, чисто банковские дела и ничто иное.
