— Так нам, может быть, надо было туда?
Она отрицательно покачала головой.
— Не думаю. Все эти рекламные завлекалки означают только одно: дешево, почти задаром!
— Тогда что нам остается? Забыть про Компьень? Во всяком случае, в «желудочном» смысле, — предложил Палмер. И заметил, как она нахмурилась, пытаясь понять смысл его слов. Может, зря он так жестко проверяет ее знания английского языка? Ведь это чисто нью-йоркский слэнг. Мало кто кроме коренных американцев способен его понять. Да и то далеко не все…
— В «желудочном» смысле? — переспросила она. — Ну и что это может означать? Это идиома, par example pour,[6] гастрономической тематики, так ведь?
— В общем-то, и да и нет. Впрочем, ничего особенного. Так сказать, образ речи. Мы там, в Америке, все это любим. Наш стиль. Вам понятно?
Она энергично закивала головой. Но по ее нахмурившемуся лицу было видно — нет, непонятно, поэтому Палмер извиняющимся тоном добавил:
— Не обижайтесь. Я ведь всего лишь пошутил. Так сказать, выступил в смысле юмора. Нью-йоркского юмора.
Ее лицо вдруг прояснилось.
— Ах, вот оно что! Значит, в смысле напитков этот апельсиновый сок лучше пива, а в смысле еды эти чуть ли не черствые сандвичи оставляют желать лучшего, правильно?
— Exactement![7]
Грегорис радостно захлопала в ладоши и улыбнулась.
— Тогда в смысле скуки Компьень можно считать столицей мира, разве нет?
— Лично я поостерегся бы в смысле уничижительных обобщений, — предостерег ее Палмер. — Мы видели только городскую мэрию и центральную площадь.
Но она, громко рассмеявшись, все-таки весело продолжила:
— Зато в смысле квадратности эту, как вы выразились, центральную площадь наверняка можно считать кубической.
Четыре солдата, до этого время от времени украдкой бросавшие голодные взгляды на ее роскошные ноги, разом повернули головы и начали открыто рассматривать ее всю. При этом обмениваясь короткими репликами. Столь нахальная откровенность привела Палмера в замешательство. Интересно, теперь так в Европе принято, или ему следует принять какие-то меры? Один из солдат, очевидно, почувствовал это, что-то сказал своим товарищам и отвернулся. Остальные последовали его примеру.
— Кстати, вы не поделитесь со мной, что мы здесь, собственно, делаем? — спросила его Грегорис, когда они сели в пышущий жаром «бьюик» и направились вдоль берега реки Уаз. Затем, проехав несколько кварталов, Палмер свернул на восток, доехал до развилки, притормозил, чтобы свериться с указателями, выехал на дорогу Суассон-Реймс, ведущую к поляне, на которой и было достигнуто соглашение о перемирии, но саму поляну почему-то пропустил. Ничего не поделаешь, пришлось вернуться. Именно здесь он впервые вступил в контакт с пилотом самолета-разведчика и узнал, что гестаповский конвой направился по объездному пути на юг к Пьерфону.
