А ведь когда-то у Ткаллера была прекрасная пора. Жил он мальчишкой на окраине этого городка, купался в речке, ел сочные крупные абрикосы и ловил с сестрой на теплых камнях ящериц.
Когда Александр подрос, его отдали в общую школу, а также в музыкальный класс, где он начал учиться игре на гобое. Ему нравилось играть на гобое. Даже простая гамма звучала, как нежнейшая пастораль. Занимался он подолгу и с удовольствием. Окончив классы, Александр уехал в столицу и поступил в консерваторию. В годы учения Ткаллер играл партию второго, а затем и первого гобоя в симфоническом оркестре. Гобой Ткаллера отличался мягким, приятным звуком, мастерством фразировки и особенно, что очень важно, чистотой тона. Александру нравилось ощущать себя частицей большого слаженного коллектива, нравились кропотливые, долгие репетиции, обсуждения, перекуры в коридорах и, конечно же, концерты. Торжественность их, тишина перед первыми звуками и то, что именно он, первый гобой, дает оркестру настройку — ля первой октавы. Ему интересно было наблюдать со сцены лица слушателей, как они меняются или не меняются. В долгих паузах Ткаллер размышлял, что заставляет в ненастный вечер собираться сто музыкантов — на сцене и тысячу зрителей — в зале. И так на протяжении нескольких столетий. Что за явление? Что за магическая форма человеческих отношений — музыка? И почему музыка прошлого собирает больше поклонников, чем музыка, рожденная сегодня?
Но вот как-то во время одной из гастрольных поездок Александр простудился, начался бронхит, который затем перешел в хроническое воспаление гортани. Ткаллер лечился, но как только наступали сырость или холод, горло предательски подводило. Играть на духовом инструменте в профессиональном оркестре стало невозможно. С работой гобоиста пришлось расстаться. Это был, пожалуй, по-настоящему первый удар судьбы. Как жить? Чем заниматься? Ткаллер бродил по улицам, не зная, куда себя деть. Ему неинтересно стало жить, и это его пугало. Жизнь ведь — это не только гобой и оркестр. Это он понимал, но он понял и другое — как для него это было много. Без музыки Ткаллер уже не представлял своей жизни.
По натуре он был мягок, добр и общителен. Кроме того, зачастую точно прогнозировал, будут ли иметь успех те или иные пьесы или солисты; на какой публике стоит играть программу, на какой нет. Этот талант был оценен, и ему предложили стать администратором оркестра.
