Бунг как–то сразу сгорбился, усыхая просто на глазах, и посмотрел сначала на Ханя, а затем на выборного судью Шу, которого тайпэн привел с собой, дабы все соответствовало не только духу, но и букве закона.
- В выгребной яме, — тихо всхлипнул Юмь и снова затрясся в беззвучном плаче.
- Десятник Зао, помогите старосте найти выброшенную им вещь и проводите в острог для дальнейшего разбирательства.
- Слушаюсь, тайпэн, — ответил наемник, возвращая Ханю его трофей.
- Высокочтимый Шу, мне понадобится ваш беспристрастный взгляд в другом месте.
- Как вам будет угодно, — отозвался глава местного плотницкого цеха, до сих пор невольно замирающий, когда Ли величал его согласно церемониальному этикету.
Будучи выбранным на должность судьи больше из уважения к традициям и мастерству самого ремесленника, Шу все никак не мог привыкнуть к тому, что такой человек, как императорский тайпэн обращается к нему в столь вежливой форме. В свою очередь для Ханя, родившегося сыном такого же простого плотника, это не составляло никакого труда или смущения.
Визит к командиру Гокэю мог вылиться в нечто более серьезное, чем то, что случилось в доме старосты. Заметив у ворот нужного дома два десятка столпившихся стражников в кожаной броне, Ли заранее понадеялся, что возникшие у них вопросы им удастся решить на словах. Тайпэн совершенно не испытывал никакого желания сражаться с этими парнями, особенно если они просто хотят вступиться за своего начальника и не замешаны в делах с ётёкабу.
Как оказалось его опасения практически не оправдались. Стражники были встревожены, но отнюдь не происходящими в деревне арестами. Слуга, впустивший Ханя и наемников, молча, проводил тайпэна на второй этаж в кабинет своего хозяина. Абсолютная тишина, царившая в доме, была отнюдь неслучайна.
Начальник поселковых стражников сидел за своим рабочим столом, прислонившись спиной к стене, обшитой лакированными досками. Его желто–зеленое суо было сплошь покрыто багряными полосами и пятнами. В правой руке Гокэй сжимал ритуальный нож с коротким лезвием, загнутым вниз, что делало его похожим на крестьянский серп. Удар, который Гокэй нанес сам себе, был великолепен. Всего одним движением офицер рассек себе горло от уха до уха, едва не срезав целиком всю голову, подобно тому, как сделал это согласно легенде младший брат второго Императора династии Цы, потерпев поражение в междоусобной войне за Нефритовый трон.
На дубовом столе возле резного деревянного ларчика с письменными принадлежностями лежал свернутый лист бумаги, иероглифы на котором складывались в имя Ли Ханя. Развернув его, тайпэн сразу же понял, что мертвый Гокэй рассказал ему гораздо больше живого Бунг Юмя.
