У Героя не хватало ни людей, ни опыта, чтобы разом пресечь все беспорядки и оградить страну от внешних врагов. Добиваясь порой локальных успехов, юноша был не в силах проявить суровость к зачинщикам беспорядков, опасаясь получить славу «последователя Та Цу». Хэй все больше погружался в анархию и безысходность, по сравнению с которыми, даже былое «царство ужаса» начинало казаться многим счастливым, а главное сильным и справедливым государством. По городам поползли сплетни и черные слухи о бездарности и ограниченности нового правителя, а некогда верные вассалы плели за спиной у Героя опасные сети заговора.
Не видя иного пути, правитель решил пойти на крайнюю меру. Проникнув в подземелья горы Хэйан, он при помощи крови мертвого дракона разбудил чудовищных каменных слуг, преданных бывшим хозяином. Герой обещал им все, чем владел, а также все, чем он будет когда–либо владеть. А главное, он поклялся, что воплотит в жизнь самое потаенное желание каменных убийц и поможет им получить настоящие души.
Ряды истуканов остались безмолвны. Правитель Хэй видел огонь и разум в пустых глазницах на неподвижных нефритовых лицах, но только генерал Саарба, командующий неживого войска, выступил из рядов безликих товарищей и заговорил с убийцей Та Цу.
— Прости, человек. Мы видим твои желания и понимаем, что за ними нет злого умысла. Но ты сам не знаешь, как извращает сверхсила, и некому будет удержать тебя в шаге от того, чтобы стать новым черным драконом. Мы поклялись больше не выступать на битву ни под чьими знаменами, и поплатились за это, но считаем, что заслужили наказание за все содеянное нами. Та Цу хотел уничтожить весь народ Хэй, дабы заселить эти земли более послушными племенами севера. Но мы отказали ему. Мы убивали так долго и так много, что даже мечта о собственной душе перестала двигать нами. Мы отказались от его дара, мы оставили его один на один с Судьбой, и черный дракон стал лишь простым тираном. Он слишком любил власть, и не смог от нее отказаться, но, цепляясь за могущество, вынужден был стать деспотом, который заботиться о своей стране и беспокоится о ее народе. Мы заплатили за это страшную цену, и этот долг до сих пор не закрыт.
— Вас знают в веках как убийц и чудовищ, — пораженно ответил Герой, — но вы утверждаете, что отказались от истинных душ ради чуждого вам народа. Если это так, то быть может в тот момент вы и вправду обрели душу?
— Я знал, человек, что ты скажешь это, — безразлично ответил каменный генерал. — Но твои слова лишь слабая попытка убедить нас и привлечь на свою сторону. Мы испытали не жалость и сострадание к жертвам, а отвращение к делу, что нас заставляли творить. Мы были и остаемся кусками горной породы, которым придает движение древняя запретная магия, но душ у нас нет, и не будет уже никогда. Чужая мечта на чужом алтаре ради чужого существования ценится порой куда меньше, чем чья–то жизнь, отданная ради твоей мечты. Но пусть так и остается, это наш выбор. Мы не станем помогать тебе, лишь только укажем на допущенную ошибку. Нельзя разрушить что–то, не привнеся на это место нечто новое, соразмерное предыдущему, и надеяться, что все уладится само собой.
