Обменявшись пожеланиями удачи, Бай–Мурат присел за стол, а бирюк стал жаловаться ему на то, что дела его идут в последнее время не так хорошо, как бывало при его отце, который и отстроил здесь все хозяйство.
— Даже угостить мне тебя нечем, дорогой гость, — заключил, наконец, жадный крестьянин. — Разве что только меда чуть–чуть осталось, но не будешь же ты есть лишь один мед?
— Ну почему, — усмехнулся тэккэй, — мед тоже вкусен и полезен, а твое приглашение весьма учтиво.
До заката сидели они за столом, пока Бай–Мурат не съел все, что было в кувшине, а его собеседник вынужден был поддерживать разговор, выдавливать из себя вежливые улыбки и надеяться в тайне, что у торговца от сладкого меда слипнется горло.
— Жаль покидать такое гостеприимное место, — заметил тэккэй, вставая. — Но к рассвету мне нужно быть на переправе через Анхэ, значит, придется идти всю ночь.
Скупец облегченно вздохнул, а Бай–Мурат достал из кармана связку монет и положил одну из них на стол. В глазах у крестьянина вспыхнул алчный огонек, а манерит еще раз поблагодарив его за все, двинулся по дороге на юг.
В сумерках, гонимый жадность, хозяин дома взял топор и пошел по безлюдной дороге следом за бродячим торговцем. Но как он ни пытался догнать тэккэй, у него это так и не вышло. Эта холодная ночь и волки, гулявшие по дорожным оврагам, надолго запомнились жадному поселянину. Усталый, голодный и злой крестьянин к утру с трудом добрался до гостиных домов, что сгрудились у переправы. Завернув в первую же закусочную, он отдал ту единственную серебряную монету, что дал ему Бай–Мурат, и которую сам бирюк позабыл выложить из кармана, когда выходил из дома.
— Скажи, не ты ли случайно тот человек, о котором нас предупредил тэккэй, проходивший здесь совсем недавно? — спросил крестьянина подавальщик, рассматривая его странным взглядом.
— Возможно, — удивленно ответил скупец.
— Тогда, здесь и за эти деньги тебе будет подан особый заказ.
С этими словами слуга принес несостоявшемуся грабителю и убийце простой деревянный поднос, на котором стояла пустая крынка и тарелка с горкой засохших лепешек.
