– Вот потому обезьяна и несла всякую чушь, – парировал эльф. – А ты еще хуже обезьяны. Мара, ты не пробовала виноград?
Я отрицательно покачала головой.
– Это хорошо, – вздохнул ушастик, освободив вора от заклинания. – Он пьяный.
– Как это?
Лэй сорвал гроздь винограда, раздавил одну ягоду, понюхал и пояснил:
– Бывает, что ягоды перезреют, сок в них бродит и превращается в вино. Тогда виноград называют пьяным. Но здесь ягоды не перебродившие. Просто в них вино вместо сока.
– Разве так бывает?
– Нет, – ушастик пожал плечами. – Магия…
– Магия, магия, вот такая магия! – фальшивя, пропел Роману и пустился в пляс.
Он скакал по поляне, словно олень в период брачных игр, высоко задирал ноги, притопывал, размахивал руками – в общем, веселился вовсю.
– Это сколько ж надо было слопать ягод? – изумилась я, наблюдая за его нелепыми прыжками.
– Не знаю, – ответил эльф. – Мне другое интересно… ты ничего не чувствуешь?
Я прислушалась к себе, отрицательно покачала головой. Все было, как обычно. Разве что где-то в виске тонкой, едва ощутимой иголочкой засела боль.
– Хорошо, – тающим голосом протянул ушастик. – Хотя бы ты сохранишь контроль над ситуацией. Потому что я… пьян, морт возьми. – Он расхохотался, зеленые глаза хмельно заблестели, на щеках появился яркий румянец.
– Мара, я уже говорил, как люблю тебя? – Роману, отплясав полный круг по поляне, повис у меня на плече.
– Мара, ты чудесный друг… дружка… подружка! – на другом плече болтался Лэй. – Всегда знал, что здоровенная зеленая баба с фламбергом – это самый лучший товар… товарка… товар-р-рищ!
Мысленно ругая хлипкость друзей, я усадила их на край поляны, прислонив к стволу дерева. Поднесла к губам Лэя флягу с водой. Ушастик напился, и мне показалось, что взгляд его стал чуть более осознанным. Я спросила:
– Ты ел виноград?
– Н-нет, – промычал эльф.
– Тогда почему ты пьян?
– Ой, какая прелесть! Белочка! – вместо ответа умилился Лэй, указывая куда-то мне за спину.
– Белочка! – подхватил вор. – А вон еще одна! И кукушка!
Я обернулась, но ни зверьков, ни птиц не увидела. Между тем парни заходились в восторженных визгах, словно выпускницы школы благородных девиц. По всему выходило, у них начались видения, которые случаются только у самых горьких, запойных пьяниц. С Роману все было понятно. Я пыталась сообразить, что могло так повлиять на Лэя, но головная боль усиливалась, мешая думать. Да еще эльф с вором орали наперебой:
– Вон зайчик!
– А вон овечка!
