Но во дворе мне пришлось остановиться: никто за мной не гнался. Я перевел дыхание, прислушался, осмотрелся вокруг. Двор был пуст. Тогда я бросился обратно к воротам и выглянул на улицу.
Немец по-прежнему шел себе дальше. Ошарашенный, я долго смотрел ему вслед. На спине у него ходили острые выпуклые лопатки.
Ночью нас разбудили взрывы. Стены дрожали, в буфете танцевала посуда.
Мама быстренько помогла мне, сонному, одеться, и мы сошли вниз, в подвал.
В подвале было темно. Но чувствовалось, что здесь уже есть люди, много людей. Шепотом переговаривались, и чей-то голос повторял при каждом взрыве: «Ой, боженьки, боженьки… Ой, боженьки…»
Сидели мы долго. И я заснул у мамы на коленях.
Приснилось мне, будто мы с Ленькой шарим по нашей кухне и никак не можем найти тот самый нож с деревянной ручкой. И вдруг Ленька как закричит: «Нашел! Нашел!..»
Я вздрогнул и проснулся. Это действительно кричал Ленька. Но только не «нашел», а «наши».
— Наши! Наши пришли! — орал мой брат где-то там, у самого выхода.
Подвал загудел, зашевелился. Все бросились на улицу.
— …Ушел, сволочь! Неужели ушел?! — Ленька метался по двору.
Обыскали мы чердаки, крыши соседних домов — Жиздры нигде не было, исчез.
В садике под разлапистыми кронами расположилась на траве полевая солдатская кухня. Мы, конечно, со своими кастрюлями тут как тут.
— Спокойно, граждане, спокойно. Не толпись! Соблюдай дисциплину! Всем хватит, — командовал пожилой повар в белом колпаке.
Черпак у повара огромный, с каску.
Здесь же, возле кухни, мы встретили Витьку Гарапилю из дома Павлова. Гарапиля побожился, что «собственными глазами видел, как ваш Жиздра чухал в сторону Большого Фонтана на своих двоих, пешим».
— «Наш»! — разозлился Ленька. — Тоже нашел нашего. По шее за такие слова… Ладно, я его из-под земли выну.
Прибежали с огромной эмалированной кастрюлей Мишка и Оська Цинклеры, подпольщики наши. Заметались вдоль очереди: где бы пристроиться?
— Сюда! Сюда идите! — крикнул Ленька и поставил их между собой и Гарапилей.
Жоркина очередь подошла раньше. Мамалыга мигом опорожнил свою кастрюлю и снова пристроился к хвосту очереди.
— Лопнешь, Мамалыга! — крикнул ему Ленька.
Мамалыга обиделся:
— Что, я не имею права за два года хоть раз хорошенько похряпать? Да, не имею? — ударил он себя кулаком в грудь.
— А я что, возражаю разве? — ответил Ленька. — Просто, говорю, лопнешь…
— Спокойно, ребята, спокойно, всем хватит, — утихомирил их повар, не переставая работать черпаком.
