Уэсли запомнил не описание кровавой бойни и всепроникающего запаха крови, а то, что выжившего офицера, поднявшегося перед взрывом в дом, и через двадцать лет после этого события все еще продолжали посещать ночные кошмары. Он просыпался на подушке, промокшей от слез, а жена трясла его, повторяя: «Это должно в конце концов когда-то закончиться!»
Уэсли Драбб написал отчет и тихо сидел в участке за чашкой кофе. Он помнил только, как пытался впиться ногтями в старый деревянный пол ювелирной лавки. Это была инстинктивная реакция. Страх низвел его до животного состояния.
И Уэсли Драбб задал себе самый трудный, потрясающий своей глубиной вопрос, на который нельзя было найти ответа: «Какого черта я здесь делаю?»
Когда Фаусто Гамбоа переоделся и шел к выходу, в коридоре ему повстречалась Баджи. Они спокойно шагали к своим автомобилям и видели, как Мэг Такара села в машину и уехала.
Фаусто сказал:
— Меня всегда раздражало, что эта девочка на инструктаже занимается своими ногтями. Как будто собирается на свидание.
— Но теперь вас это не будет больше раздражать, так ведь? — спросила Баджи.
— Во всяком случае, не так сильно, — согласился Фаусто Гамбоа.
Это обещало стать обычным допросом сбежавшего из дома подростка, не более. Энди Маккрей сидела в комнате детективов и, глядя на экран компьютера, составляла отчет для окружного прокурора по делу о нападении жены на мужа: после того как тот, выпив шесть банок шотландского эля, скривил губы и сказал, что мясной рулет, который она приготовила, «пахнет, как рубчик у Гретхен», она ударила его кровельным молотком по голове.
Здесь было две неувязки. Во-первых, Гретхен приходилась ей сестрой — дважды разведенной любвеобильной сестрой, а во-вторых, на лице мужа появилось испуганное выражение, которое никак не соответствовало неуклюжему объяснению, когда он быстро сказал: «Ну что ты, откуда мне знать, какой у Гретхен… — А потом добавил: — Я пошутил, вроде как Крис Рок, но не получилось, да? Мясной рулет пахнет вкусно. Очень вкусно, дорогая».
Жена не сказала ни слова, вышла на заднее крыльцо, где кровельщик хранил свои инструменты, и вернулась с молотком, когда муж откусил мясной рулет, пахший, как рубчик Гретхен.
Жену арестовали за покушение на убийство, хотя муж отделался всего двадцатью тремя швами и сотрясением мозга. Энди считала, что любой помощник окружного прокурора, которому передадут это дело, квалифицирует его как тяжкое уголовное преступление и отправит городскому прокурору для регистрации в качестве судебно наказуемого проступка, что ее вполне устраивало. Жертва нападения напомнила ей о бывшем муже, Джейсоне, который ушел на пенсию и теперь жил в Айдахо по соседству с множеством других копов, сбежавших от городской суеты. Уехал туда, где местные копы, заполняя бланки задержаний, писали в графе «Расовая принадлежность» только слово «белый», потому что других там не было.
