Ведя сам с собой такую беседу, я подошел к дому и узнал от одного из слуг, что меня ждут почти с самого утра. Выдержал натиск моих милых младших сыновей и дочек от Турайи (старшие были при деле, то есть в ученье, а, скорее всего, помогали в траурном снаряжении города и прочих необходимых ритуальных действах), получил от самой Турайи заверения, что с Китаной не то чтобы все хорошо, но неплохо, только вот…
Ее дочка с недавних пор при ней неотлучно.
При таких уклончивых новостях я поспешил на женскую половину и постучался к моей супруге.
Захира сидела, откинувшись, в глубоком франгском кресле, очень стройная, необыкновенно бледная, однако в изумрудных глазах ее сияла горделивая радость. А рядом стояло живое воплощение этой радости – юная девушка в расцвете красоты, в белых одеждах, которые никоим образом не казались трауром. Полупрозрачные струящиеся ткани, что окутывали ее с ног до кончиков пальцев, бледное золото широких браслетов, червонное золото кудрей, выглянувших из-под неплотно наброшенного покрывала, глаза цвета морской лазури. Обнаженный лик и на нем – спокойная улыбка с легким оттенком превосходства, что ударила меня в самое сердце.
Бахира, ученица Дочерей Энунны.
Сыновья, как говорят в Скондии, меньше похожи на отца, чем на свое время.
А дочери?
Дочь мечника и меча Мария Марион Эстрелья?
Дочь Писца и Великой Матери Бахира?
– Дочь Книги, дэди Арман, – проговорила она, едва заметно искривив алые губы. – Библис.
Библис – имя для послушницы их ордена… От этого имени из греческих, рутенских «Метаморфоз» меня перекосило еще больше. Нет, я что, сказал вслух или мою кровинку уже обучили ловить чужие мысли?
То, что произошло далее, утвердило меня в моих подозрениях.
Ибо она прочла на моем лице куда больше того, что можно было прочесть, и с небывалой для нас, ханифитов, ловкостью перехватила мою карающую десницу в полете.
– Дэди Арм. Я не более шлюха, чем твои Братья Чистоты – хладнокровные убийцы из-за угла.
– Мы не убиваем, – возразил я.
– Все вы – да. Но неужели не про себя самих рассказывали мне твои братья новеллу про Дауда и Сулаймана? Отца и сына?
«Царь-пастух Дауд никак не мог построить Храм, хотя убивал во имя Господне и по слову Его. Дом Господен рушился дважды, когда стены его еще не успевали достигнуть крыши и перекрытий. „Отчего ты не позволяешь мне восславить тебя? Я нещадно сражался с отступниками Твоими!“ – возмущенно говорил Давид своему возлюбленному Яхве. – „Да, но разве и они не были моими людьми? – отвечал Господь Всех Живущих. – Разве их собственная кровь и кровь, ими пролитая, не на твоих руках, коими ты хочешь воздвигнуть мне Дом, и разве их грехи не на твоей душе?“ Но всё же дал Господин обещание послушному рабу Своему, что сыну царя от прекрасной Беер-Шебы, Сулайману ибн-Дауду, хотя он и супруг многих жен, и потатчик многим верам, дозволено будет, наконец, возвести Храм, и не будет тому Дому Бога равных во всей Земле живущих».
