– Ты откуда все эти перипетии знаешь? Рядом околачивался?
– Не я – Стелла моя, что там в няньках подвизалась и в душевных советчицах. Я, и правда, был не совсем далеко – обратно в Сконд нам обоим ходу не было, сам понимаешь.
Ну вот. Розамунда-Издихар вскорости после воцарения Орта на троне отцов получила дворянство за особые услуги. Не смейся, кстати: дело переросло впоследствии в нечто донельзя серьезное и ни в ком из окружающих не вызвало желания посплетничать. Кстати, это дворянство мало того, что было наследственным, – могло передаваться и далее по женской линии. С помощью брака и рождения в нем детей. И касалось ранее появившегося на свет потомства. Понял?
– Что-то вовсю туплю. Король этак дочку наградил – левой рукой за правым ухом?
– Вот именно.
– А еще тут наслоились местные франзонские проблемы. Вестфольд наш королек получил в прикуп, эта гордая земля была по сути вассалом сильных франгов. А вот насчет Готии… Понимаешь, они там вышили по твоей канве. За кровавой революцией по пятам следует реставрация, а за реставрацией – Наполеон.
– Ипостась Короля Артура, который берет под себя все земли.
– Угу. Вот именно – Артура. Всё имеет тенденцию повторяться.
– Я что – их всех в войну втравил? – воскликнул я в ужасе.
– Нимало. Разве что – в модную. Про термидорианские «балы жертв» помнишь? Оно самое. Уцелевшие после урагана, не попавшие ни под топор, ни под меч, ни в гарроту особи затеяли ходить по улицам и являться на приемы новой знати весьма оригинально одетыми. Женщины туго заплетали волосы в косу или перехватывали кольцами или лентами, носили на шее тонкое колье из рубинов или альмандинов – как бы след острого лезвия, а на теле – тончайший батистовый саван с рюшечками, просвечивающий насквозь. Иногда его еще смачивали клюквенным морсом для-ради пущей экстравагантности… Мужчины, напротив, стриглись очень коротко, пуская вдоль по шее такую извилистую волосяную прядку или косицу, крашенную багрянцем. Иные косицы не плели, но по самые уши повязывались белейшим платком, будто боялись, что от любого кивка голова отвалится. Костюм их, в отличие от дамского, был чёрен, изящен и невероятно прост. Как в гроб кладут, понимаешь. Да, еще вот что: в особую моду вошло мыться не реже раза в сутки, носить чистую исподнюю одежду по прозвищу дезабилье и обильно прыскаться туалетной водой. Будто бы чистота тела переходит в чистоту души. Этика и этикет женихов гильотины. Хорошо ещё, что эстетика повешенья показалась им несколько чрезмерной.
