Наутро она проснулась влюбленной. Она сама не знала, в кого именно влюбилась, но ей нравилось все – тихое море, теплые доски на крыльце, мягкий южный ветер култук и редкие причудливые облака, зависшие над горою. Даже Курлов не казался ей в то утро таким противным. Он ходил прибитый и печальный, и не умевшая ни на кого долго сердиться Катя решила, что ему надо отпустить грехи.
Ее обидчик удил рыбу в той самой фетровой шляпе и был похож на не полностью утратившего достоинства бича.
– Здравствуйте, Владимир Игнатьевич, – налетела на него Катя со спины.
Курлов пробурчал что-то нечленораздельное.
– Да что ж вы на меня и не смотрите-то?
– А че мне на тебя смотреть?
Он дернул удочку и стал крутить катушку, но согнувшееся было удилище внезапно обмякло, и Курлов вытащил пустой крючок.
– Черт! – прошипел он недовольно.
– Так это вы нас, значит, всех рыбой кормите?
– Угу, – он наконец скосил на нее мутноватые глазки, – глупая ты до чего ж!
– Ну вот! – огорчилась она.
Не слушая ее сетований, Курлов снова приклеился к поплавку, едва видневшемуся на фоне слепящей воды. Катя так и не увидела ничего, как вдруг Вовчик подсек, откинулся на спину и стал судорожно подматывать натянувшуюся леску. В воде показалась отливающая серебряным боком здоровая рыбина. Она шла к берегу недоуменно, но довольно покорно. Однако когда до берега оставалось меньше метра, рыбина вдруг круто развернулась, Курлов дернул на себя удилище, рыбина слетела с крючка и оказалась на камнях совсем рядом с водой. Мгновение – и она исчезнет.
Катя кинулась к ней, и в последний момент отбросила подальше от воды.
– Ух ты! – воскликнула она восхищенно.
Повеселевший рыболов засопел, с благодарностью посмотрел на свою помощницу и неожиданно вздохнул:
– Эх, Катя, хорошая ты девка, а достанешься какому-нибудь негодяю.
– Почему негодяю? – опешила она.
Он снова закинул мудреную снасть с большим поплавком и несколькими грузилами, одно задругам расположенными на леске, и вопросом на вопрос ответил:
– А я гляжу, ты давеча в Хаврошку ездила?
– Ну ездила. А что?
– Ничего, только смотри, гора налетит.
– Какая еще гора?
– Какая-какая? Вот налетит – узнаешь! Да еще этот увалень Москва, который в море ничего не смыслит.
– Чтой-то вы меня стращаете, Владимир Игнатьич?
– Катя, Катя, – Вовчик поднял на нее грустные глаза, – у тебя мама-папа есть?
– Мама.
– Вот и ехала бы к маме. Кой черт тебя сюда занес, девку молодую?
– А что тут страшного? – ответила она с вызовом. – Разве только нахал какой в баню залезет, когда там девушка моется.
