Сашу тошнило, в голове была неприятная и необычная тяжесть, все тело ломило, голос врача казался ей устрашающим. Ей почудилось, что сейчас ее схватят и потащат куда-то от матери и от брата, который хоть и дразнил ее всю дорогу, все же был своим, родным человеком. Девочка громко заплакала.
Доктор от этого пришел в ярость.
— Ну хватит орать! Я до тебя еще не дотронулся! — страшно закричал он. Мария испуганно стала гладить Сашу по голове, и даже привычная ко всему Анна Ивановна вышла из своего приемного закутка и удивленно встала в коридоре.
Врач тем временем сильными, ловкими движениями ощупывал голову Саши, сгибал, разгибал ей руки и ноги, осматривал суставы.
— Ничего не нахожу! — наконец сказал он, обращаясь скорее не к матери, а к Анне Ивановне.
— Я знаю, у Сашки менингит! — вдруг, подойдя вплотную к Якушеву, громко сказал Сережка и поковырял пальцем в носу. Мать в недоумении уставилась на него.
— Типун тебе на язык! — перекрестилась фельдшерица.
— С чего это ты взял? — изумился доктор.
— Знаю! — Сережка стоял с видом по меньшей мере выпускника медицинского вуза.
— Да он плакат вон тот прочитал! И теперь хочет показать свои знания! — догадалась наконец фельдшерица и показала доктору весьма устрашающего вида картинку, изображенную на стенде.
— Из молодых да ранний! Не пожалел такого диагноза для сестры! — покрутил головой Якушев.
— Это он сам дома читать выучился! Никто его не учил! — будто извиняясь за сына, быстро заговорила Мария.
Врач на всякий случай проверил у Саши наличие менингиальных симптомов.
Анна Ивановна, наблюдавшая за его действиями, успокаивающе сказала:
— У нас в районе менингита сто лет уже не было!
— Не было, так будет! — почесал у себя в затылке Александр Петрович. — Прутся сюда эти богомольцы со всей страны, заразу разносят! Не только менингит и желтуху, еще и холеру с собой принесут!
Он поднял девочку на руки и перенес поближе к свету.
— Смотри вверх, вниз, вправо, влево! — командовал он.
Мария, прижав ладонь ко рту, с испугом наблюдала за его действиями. Сережку, чтобы больше не лез со своими диагнозами, оставили за закрытой дверью в коридоре.
— Нет, желтухи тоже нет! — констатировал врач, напоследок осмотрев девочке рот. — Не знаю я, почему твоя дочка не хочет идти! — сказал он Марии. — Устала, наверное!
— Вот я ей покажу — устала! — рассердилась Мария, но не замахнулась, к дочери близко не подошла, только сказала раздраженно: — Столько времени из-за тебя потеряли!
