Гнусный святотатец! Ты ответишь за оскорбление божества — и тут тебе не помогут ни весы, ни таланты золота, ни стратеги! Ничто не в силах остановить карающую руку рока! Безмерна власть мойр, богинь судьбы, в их руках и люди и боги!
Теперь понятно, почему губы Афины выражали скорбь — ее оскорбили в ее же городе!
Через несколько дней Фидий был осужден за оскорбление Афины Паллады и заключен в тюрьму.
Перикл противился этому, но в день суда случилось вещее землетрясение. Боясь навлечь на город священный гнев богов, а паче людей, Перикл лишь печально проводил друга до темницы.
По дороге в тюрьму Фидий вылепил из глины могучего атлета, недавно разорванного львами в цирке. Он запомнил, как несли труп с арены, и изобразил атлета с бессильно повисшими могучими руками, используя контрасты света и тени, мучительный разлад между духом и телом, жизнью и смертью.
Миг смотрел мастер на свое создание и с отвращением смял глину. Его идеал — героизм и ясность Парфенона. Ему претила всякая дисгармония — великая богиня последующего европейского искусства.
Профиль Фидия стерли с позолоченного щита. Чтобы умилостивить богиню — страшна она в гневе, — продали имущество и рабов скульптора. На вырученные деньги курили драгоценную амбру перед статуей покровительницы. Было приказано всем принести в храм богатые жертвы, чтобы загладить богохульство соотечественника.
Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.
Афинская тюрьма — подземелье, выложенное нетесаными камнями. Свет пробивался в крохотные отверстия вверху. В углублении пола змеился ручеек, из которого пили и куда отправляли нужды.
В темноте Фидий наступил на голову заворчавшего варвара. Ощупал пол руками — тела преступников лежали плотно. До рассвета простоял на ногах.
Утром стража отвалила камень с медным кольцом и цепью, внесла корыто с гнилыми плодами и корзину с закапанными вином и жиром кусками хлеба — объедки, сходно покупаемые тюрьмой в кабаках и гостиницах. Их расхватали мигом, с дракой и бранью. Сильные и здесь брали верх.
Варвара увели в цирк. Фидий с наслаждением вытянул ноги на освободившемся пространстве. К нему подсел маленький чернявый матрос, громко разгрызающий кости коричневыми зубами. Они разговорились.
Матрос с восхищением смотрел на аристократа, завидуя его платью, пока Фидий рассказывал о своем доме, водометах, садах, поварах, винах. Но когда сказал, что он создатель статуй Зевса и Афины в Акрополе, матрос отодвинулся и отчаянно расхохотался:
