Собакам — львиные почести! — желчно думал Лермонтов, пуская коня рысью по белым ромашкам склона.
Высочайшим повелением поручику Голштейну, барону, была пожалована сабля с бриллиантовым крестом на рукояти. А между тем не только офицеры, но и солдаты отлично понимали, что поручик угробил в деле пол-отряда ради жалких трофеев — четырех сожженных саклей и одного пленного подростка. Понимали и то, что Голштейн — племянник флигель-адьютанта императора.
Вчера в собрании подвыпивший поручик постоянно касался рукой сверкающей сабли. И простые с костяными ручками кинжалы прославленных офицеров многим показались убогими. Маменьки дочерей на выданье благосклонно кивали герою вечера.
Лермонтов понимал всю глупость и суетную мишуру одеяний, чинов и наград. Но мудрость он поверял бумаге, а на людях выставлял напоказ детскую вспыльчивость и молодечество. Однажды на бал он явился в диковинном наряде астролога, расписанном магическими знаками. Пошла мода на черные кавказские бурки — он временами появлялся в белой, как снег. Щеголял прекрасными пистолетами. Безжалостно острил над показными храбрецами и часто поражал товарищей безумной, ненужной смелостью под пулями.
Нынче он ехал из станицы Кисловодской в Богунтинский редут, что за Ессентучком. По слухам, один Богунтинский молодец добыл в стычке шашку редкой стали. Такую шашку купить будет нелегко, и он прихватил побольше червонцев. Лучше бы добыть в бою, но как встретить владельца дамасского клинка?
Оружие составляло фамильную гордость казаков и горцев. В зеркальных клинках томленой стали сполохами отражалась пламенная казачья и горская доблесть. Оно поддерживало чувство собственного достоинства, которое началось с чувства собственной безопасности.
Стамбульская семигранная винтовка, шашки секретного булата — гирла, гурда, волчек — ценились на кутанах и юртах дороже жизни.
Случалось, за шашку отдавали жену.
Владельцу чудесной гирлы прибавляли ранг.
В одном ряду с оружием стояли только серебряные знаки, офицерский шарф и кони.
Кони считались основным богатством. Это была золотая валюта, чеканно звенящая подковами по кремнистым дорогам. Собственно, большинство набегов совершалось ради захвата коней. Донесения о стычках начинались с перечисления захваченных или потерянных табунов, а потом уже — раненых и убитых.
Здесь может пропеть пуля, пролететь, как черная змея, аркан… Но упоителен бег коня, и бледные пальцы влиты в ложе винтовки.
