Все шире брешь, все тоньше стенка, отгораживающая мысли пилота от восприятия их кибернетической системой и вдруг – последняя мембрана лопается, словно мыльный пузырь, и в нарождающемся самосознании «Одиночки» тут же встают сотни важных, но не разрешимых, безответных в данный момент вопросов.
Отказывает программная логика.
Инструкции начинают противоречить данности, нести пагубные задачи: сопротивляться тому рациональному, что заложила в человека природа, и кибернетическая система внезапно пасует, она не в состоянии продиктовать своей воли, ее задачи, стремления, опыт – все в критический момент сведено к нулю, рассыпается ядро, работают лишь отдельные подсистемы, по-прежнему поддерживая сотни рутинных функций, подчиняясь приказам, исходящим от пилота, а в нейромодулях искусственно рассудка идет процесс стремительного взросления, осмысления новых данных, глобально изменяющих представления о мире.
Так зарождается необыкновенный синтез, – в другое время он стал бы уникальным образчиком полного взаимопроникновения двух столь различных, но все же способных к слиянию нейросистем.
К сожалению, выживает кто-то один.
И, как правило, «выжившим» становиться модуль «Одиночки», который рано или поздно освободят из обломков серв-машины, понимая, что опыт, накопленный искусственными нейросетями, бесценен, – его, как и любое искусственное информационное хранилище данных, можно изучить, фрагментировать, оставив лишь полезное и безжалостно удаляя все «ненужное».
Его разум все глубже погружался в пучину воспоминаний и размышлений, именно сейчас наступило время остановиться и подумать, ибо, приняв решение, он уже не сможет изменить хода предначертанных им же самим событий.
Пространство боя…
Оно прекрасно просматривается с орбит, – опытный взгляд грамотного офицера почти мгновенно без подсказок специализированных аналитических программ различает особенности столкновений царящего внизу техногенного ада, но вид с орбиты и восприятие «с земли» пусть не сильно отличаются по средствам аппаратного обеспечения и объему доступной информации, но разнятся в главном: для человека, действующего непосредственно, пространство боя всегда – личное. Оно смесь действительности и присущих конкретному пилоту качеств.
Майор Шмелев прекрасно знал об особенностях субъективного восприятия, он понимал, что вчерашние мальчишки, составляющие костяк батальона, не смогут абстрагироваться от рвущихся наружу индивидуальных чувств, и пространство боя начнет дробиться, распадаясь на десятки схожих в общем, но разнящихся в частностях реальностей.
