Лишь его протезы не испытывали ничего, им было все равно – сломаны они или исправны, – это не приносило ни боли, ни дискомфорта, ни последующей радости выздоровления, вообще ничего...
«Неужели этот сморщенный человечек прав? – с оттенком ужаса от такой глобальной и внезапной смены в мировоззрении подумал Джоэл. – И кто он такой?!.»
– Откуда... ты взялся... – прохрипел он, собравшись с силами. – Почему ты... это делаешь?..
– Я не взялся, я родился, – сварливо ответил карлик, накладывая повязки ему на спину. – Мои предки точно так, как и твои, были людьми. Потом случилась какая-то беда, и люди разделились. Одни ушли в горы, другие остались в городе. Мы живем здесь ровно столько же времени, сколько твои истуканы стоят в своих пещерах, думая, что живут. Мы умираем, рождаемся, а они почему-то презирают и ненавидят нас за это. Забыли, наверное, что сами были людьми...
Он отошел к очагу и некоторое время возился в кругу света, наливая что-то из котелка.
– Я следил за тобой, – раздался оттуда его голос. – Когда ты спас Пинка, мне подумалось, что ты еще не совсем конченый, бездушный болван. Видно, ошибся... – В голосе карлика вместо обычной сварливости промелькнули нотки сожаления.
Потом Джоэл почувствовал, как руки Гуга вновь переворачивают его, приподнимают голову, и в рот юноше полилась теплая, остро пахнущая травами жидкость, которую волей-неволей, но пришлось проглотить.
Голова внезапно закружилась, отяжелела, и сознание опять покинуло его, теперь уже надолго.
Очнулся он при свете дня.
Несколько минут Джоэл лежал, не открывая глаз, чутко вслушиваясь в окружающую его тишину.
Ничего подозрительного он не услышал.
Приподняв веки, Джоэл скосил взгляд, осмотрелся.
Очаг давно потух, от него не вилось даже дымка. Решетка, закрывавшая вход, была поднята. Странного карлика нигде не было видно.
Осмотревшись, Джоэл заметил, что подле него на аккуратно расстеленной тряпице лежит его сумка, одежда и извлеченный из тела медицинский имплант, без шнура. Прибор был в трещинах, очевидно, от удара дубины.
Задержав взгляд на приборе, Джоэл внезапно вспомнил все произошедшее с ним и с замиранием сердца прислушался к своим внутренним ощущениям. Тело казалось слабым, безвольным, но не болело.
Он осторожно приподнял голову, потом привстал, опираясь на локоть протеза, и с удивлением понял, что может свободно двигаться, словно накануне уже не распрощался с жизнью под жестокими ударами двух беспощадных дубин.
