На войне всегда так — радость живет вместе с горем.
7
Девятка бомбардировщиков плотным строем подлетала к фронту. Нас, истребителей сопровождения, шестеро. Вообще говоря, наряд охраны для девяти «Петляковых» нормальный, но мы будем действовать в тылу врага, ждать помощи неоткуда, и это меняет дело. Под нами хорошо виден букринский изгиб Днепра с его многочисленными рукавами, островами и блестящими пятнами озер; серебристую гладь реки, точно тень, перерезает тонкая нить. Это только что наведенный наплавной мост. Над головой — чистое небо да солнце. Но нет. В лучах солнца что-то плещется, блестит. Такая резвость может быть только у истребителей.
Сейчас встреча с врагом очень опасна. Нам предстоит длительный полет над территорией противника, а горючее рассчитано в обрез. Если ввязаться в бой хотя бы на две-три минуты, может не хватить бензина, и мы вынуждены будем возвратиться, не проводив бомбардировщиков до цели. Им поставлена очень важная задача: нанести удар по железнодорожной станции, на которой скопилось много эшелонов с техникой и боеприпасами. Нужно сделать все, чтобы избежать встречи с врагом.
Я со звеном с левой стороны «Петляковых» перебираюсь на правую. Все подальше от незнакомых «пташек». Зачем зря привлекать к себе внимание? Но нас заметила земля. Пушистые черные клубки запрыгали перед бомбардировщиками. Стреляют зенитные орудия. Как хорошо было бы сейчас спикировать и несколькими очередями заткнуть им глотки! К сожалению, такой способ обеспечения бомбардировщикам пролета линии фронта у нас не принят, хотя он широко применялся еще в 1939 году на Халхин-Голе.
«Петляковы», избегая черных клубов, быстро сменили курс, и мы удачно миновали обстрел. А вот встречи с истребителями, пожалуй, не избежать. Привлеченные разрывами, блестя в лучах солнца, они мчатся на нас. Сколько их? Четыре, шесть… Вслед за ними летят еще несколько пар. Это, скорее всего, наши. Так и есть. Один «фокке-вульф» вспыхнул, а остальные — врассыпную.
Вдали еще виднеется целый рой легких самолетов. Там идет бой. Очевидно, наше командование, давая нам возможность без помех пролететь фронт, выслало заранее достаточное количество истребителей, которые сейчас очищают путь. Хорошо!
Нас не трогай — мы не тронем,
А затронешь — спуску не дадим!.. —
продекламировал Тимонов, когда дерущиеся самолеты отстали от нас и начали растворяться в голубой дали.
Вот под нами поплыла оккупированная территория, темная, неприветливая. Самолеты словно сбавили скорость. Время потянулось медленнее. Что ждет нас впереди? Мы теперь уже не глядим на землю. Это — забота бомбардировщиков, они должны выйти точно на цель. Нам, истребителям, охраняя их, нужно смотреть за глубинами неба. Голова, как заведенный механизм, непрерывно поворачивается. Взгляд везде упирается в густую, тяжелую синеву. От пустоты, холодной, гнетущей, чужой, с каждой секундой возрастает напряжение. Противник ничем себя не выдает. Испытываешь такое ощущение, словно враг где-то затаился и только ждет удобного момента для нападения. На войне неизвестность, тишина всегда пугают. Смотрю на часы. Еще три минуты полета.
